ИВАН
Петрушечная комедия в 2-х действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ЦАРЬ-ОТЕЦ
ИВАН
АНДРОН - его сыновья
НИКИТА
СЕРЫЙ - волк
ЦАРЬ КАСЬЯН
ЦАРЬ ФЛЕГОНТ
МАРЬЯ КРАСА - дочь царя Агафона
МАМУШКА
НЯНЮШКА
ВОРОН
ВОРОНЁНОК
ЖАР-ПТИЦА, КОНЬ ЗОЛОТОГРИВЫЙ,
СЛУГИ ВО ДВОРЦАХ - роли без слов.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Картина первая
Царский сад. Яблоня с золотыми яблоками. Под яблоней расстроенный Царь-отец, пересчитывает яблоки.
ЦАРЬ: Двадцать семь, двадцать восемь… Ай-яй!.. Всего двадцать восемь… Ан нет, двадцать девять… Двадцать девять, двадцать девять…
Входит царевич Иван, некоторое время наблюдает за отцом.
ИВАН: Ворон, батюшка, считаете?
ЦАРЬ: Не болтай, Иван, глупостей. Какие вороны?
ИВАН: Конечно, раз Иван, так, значит, глупый. Дурак, значит.
ЦАРЬ: Да нет, Ваня, ты не дурак, ты – царевич. Царевичи дураками не бывают.
ИВАН: И зачем вы мне, батюшка, такое имя придумали? Вот старшие братья: Андрон, Никита… Они, конечно, умные, а я…
ЦАРЬ: Умные, умные, а птицу не укараулили. Вишь: опять яблок не достаёт, а они ведь, что ни говори, золотые! Обидно. Ванюша! Теперь на тебя вся надежда: излови ты мне эту вредоносную птицу, злодейку окаянную! Нет мне ни сна, ни покоя, пока эта дрянь мои золотые яблоки по ночам ворует.
ИВАН: Где уж мне, дураку, коли умные-то братья с делом не справились!
ЦАРЬ: Эх, Ваня! Вот и докажи всем, что ты самый умный, самый что ни на есть молодец. Излови ты наконец эту ненасытную…
ИВАН: Да ладно, батюшка. Что мы, птиц не ловили! Идите, спите спокойно, а я покараулю.
ЦАРЬ: Хороший ты у меня сын, Ванюша, любимый!
Царь нежно целует Ивана и довольный уходит. Царевич укладывается под яблоней.
ИВАН: Да, может, это и не птица вовсе? Станет нормальная птица золотые яблоки клевать! Я, хоть и дурак, а не стал бы – никакого вкусу, только клюв расплющишь. Да ещё по ночам. Ночью нормальные птицы спят…
Темнеет. На небо выкатывается луна. Иван поудобнее укладывается под яблоней. Вдруг опять светлеет – появляется Жар-птица.
Ух ты! Вот так чудо! Летит, как птица, а светит, что твоё солнце! Такую только на золотые яблоки и приманивать!
Птица опускается на яблоню и принимается клевать золотые яблоки, Иван подкрадывается и хватает её за хвост.
Попалась, пташка! Ужо тебе воровать чужие яблоки!
Птица с криком вырывается и улетает, оставив у Ивана в руках одно золотое перо.
Стой! Стой, окаянная!.. Ну вот, и эта меня в дураках оставила! (Громко вслед улетающей птице.) Ну, погоди ж ты у меня! Прилетишь ещё за золотыми яблочками! – я тебе все золотые перья из хвоста повыдергаю, а вороньи вставлю!
На крик Ивана-царевича прибегает пробудившийся Царь-отец.
ЦАРЬ: Ваня! Ты что, дурачок, кричишь? Ночь на дворе, а ты… (Видит золотое перо.) Что это у тебя?
ИВАН: Эх, батя! Что это, что это? – глупость моя позолоченная, вот это что. Упустил я птицу.
ЦАРЬ: Какую птицу, Ваня?
ИВАН: Ах, кабы вы только её видели! Это ж не птица, а жар в печи, солнце в небе! Вот, всего-то от неё и осталось – одно перо. Куда мне его?..
ЦАРЬ: Это ж надо! Золотое перо! Хочу, хочу такую птицу. Сейчас велю Андрону с Никитой собираться. Пусть едут, пусть где хотят ищут. Спать не смогу, пока мне такую птицу не привезут. (Кричит.) Андрон! Никита!
ИВАН: Нет уж, батюшка, постойте! Старшие братья, стало быть, птицу привезут, а я опять дурак дураком! – с одним пером останусь? Нет. Сам птицу упустил, сам и догонять поеду.
ЦАРЬ: Куда ж ты поедешь, Ванюша? Разве можно узнать, куда птица полетела? Ты ж не сокол, чай, чтоб из поднебесья весь мир оглядывать.
ИВАН: А! А Андрон, значит, сокол? Никита, значит, тоже сокол? Один я – не сокол!
ЦАРЬ: Да сокол ты, сокол, Ваня! Соколёнок. Соколёночек ты мой. Успокойся. Поезжай, коли решил. Привезёшь мне птицу – я тебе половину царства сразу отдам, лучшую, сам выберешь, какую захочешь.
Лениво потягиваясь, появляются старшие братья Андрон и Никита.
АНДРОН и НИКИТА: Почто звали, царь-батюшка?
ЦАРЬ: Звал с младшим братом проститься: уезжает Ванюша Жар-птицу ловить.
Братья хохочут, ухватившись за животы.
НИКИТА: Какую ж такую Жар-птицу?!
АНДРОН: Разве что жареную?!
ИВАН: Смейтесь, смейтесь. Батюшка мне за птицу полцарства обещал.
АНДРОН: Полцарства?
НИКИТА: Ваньке?
ЦАРЬ: Ты их, Ванюша, не слушай, лови птицу да ворочайся поскорее. Я без тебя скучать буду.
ИВАН: Спасибо, батюшка! Прощайте! Без птицы не ворочусь.
На свист Ивана появляется конь, смешной, неуклюжий, чем-то похожий на хозяина. Иван вскочил в седло и поскакал. Братья остались стоять с раскрытыми ртами.
Интермедия
Едет Иван на коне, рассуждает.
ИВАН: Уж какое имя дадут, так и всё, никуда от него не денешься. Судьба. Раз Иван, значит дурак. Зачем мне, спрашивается, эта птица? Погорячился, а теперь ищи, сокол! А где её искать? Ну, дурак!..
Картина вторая
Посреди дороги – большой камень. На нём надпись. Царевич слезает с коня, читает.
ИВАН: Нашёлся добрый человек, поставил камень прямо посередь дороги. Ещё и написал что-то. «Кто прямо поедет будет голоден и холоден». Вот спасибо, нашёл дурака. Может, кто другой и любит прямо ездить, а я лучше куда-нибудь сверну. «Кто вправо свернёт, цел будет, – и на том спасибо! – но коня потеряет». Ну, чудак! Писал бы просто: «Все вертайте налево!», и всё. А то пугает, пугает… «Кто влево свернёт, без головы останется». Вот те новость! Без головы! Это уж совсем дураком быть надо. Без головы! Нет уж, тогда лучше направо. Хоть цел буду. Поеду, а там поглядим. Авось и обойдётся.
Иван садится в седло и поворачивает направо. Почти тотчас из кустов выскакивает огромный волк, набрасывается на коня и разрывает его на части.
ИВАН (возмущённо): Ты что сделал?! Разбойник!
ВОЛК: Что написал, то и сделал. Тебя ж предупредили.
ИВАН: Предупредили! Добренький какой! Он меня предупредил! Слыхано ли дело, чтоб волки предупреждали: сейчас-де коня жрать будем! Выходит, ежли б не предупредил, то можно тебя и палкой по башке, а коли предупредил, то я сам, значит, виноват, сам Ваня дурак, значит! Спасибо! И коня задрал, и меня дураком выставил.
ВОЛК: Не убивайся ты так. Я ж не со зла, – порядок такой. Волки должны коней драть. Хотел как лучше.
ИВАН: Большое тебе спасибо!
ВОЛК: Может, я тебя подвезу? Скажи, куда надо.
ИВАН: Куда надо! Кабы я сам знал, куда надо. Жар-птицу мне надо отыскать, вот куда. Понял?
ВОЛК: Понял. Чего ж тут не понять. Садись.
ИВАН: Как, то есть, садись? Ты что, знаешь, где Жар-птицу искать?
ВОЛК: Я ещё не то знаю. Садись, не бойся.
ИВАН: А я и не боюсь. Чего мне бояться? Написано же: цел буду. Поехали.
Интермедия
Иван сидит верхом на волке, вцепился в шкуру. Волк, не хуже коня, несёт его в неизвестном направлении.
ИВАН: Эй! Далеко ещё скакать?
ВОЛК: К вечеру доберёмся.
ИВАН: Эй! Как мне тебя называть-то, серый?
ВОЛК: Да так Серым и называй.
ИВАН: А меня Иваном звать.
ВОЛК: Это и так понятно.
ИВАН: Понятно ему!.. Ишь… Ты б, Серый, сказал, куда мы едем?
ВОЛК: К царю Касьяну в гости.
ИВАН: А много у Касьяна таких птиц?
ВОЛК: Одна.
ИВАН: Одна? Одну трудно ловить будет, да?
ВОЛК: Нет.
ИВАН: Что нет?
ВОЛК: Нечего ловить. Она в клетке сидит, в саду. До сада я тебя довезу, а дальше ты сам. Подъезжаем.
Картина третья
Сад перед дворцом царя Касьяна. В золотой клетке сидит Жар-птица.
ВОЛК: Вон она, видишь?
ИВАН: Узнаю.
ВОЛК: Птицу тихонько возьмёшь, а клетку ни-ни, не трогай. Не то худо будет. Чего молчишь-то? Не понял что ли?
ИВАН: Понял, не дурак.
ВОЛК: Тогда вперёд.
Иван слезает с волка и подкрадывается к золотой клетке. Волк исчезает.
ИВАН: Что, попалась, дрянь бесхвостая! Так-то, от Ивана не улетишь! Будешь знать, как яблочки воровать! Только как же мне тебя без клетки-то?.. Вот ведь, и мешка не захватил, а надо бы… Никого, вроде, не видно… Была не была, заберу вместе с клеткой.
Иван дотронулся до клетки, и в тот же миг сад огласился отчаянным перезвоном. Набежавшие слуги хватают Ивана, на дворцовом балконе появляется царь Касьян.
КАСЬЯН: Это что ж за птица к нам в сад залетела, на наше царское добро позарилась?
ИВАН: Ещё вопрос, чья птица раньше по чужим садам за чужим добром повадилась летать. Не у твоей ли пташки я давеча в своём саду из хвоста перо вырвал?
КАСЬЯН: Ай-ай-ай! Ишь ведь, какой ловкий!
ИВАН: Бог не обидел, и сам не жалуюсь. А золотых яблок она натаскала, – на полказны хватит!
КАСЬЯН: Ох-ох-ох! Ладно, что нам, Иван царевич, с тобой рядиться.
ИВАН (удивлённо): Откуда знаешь, кто я?
КАСЬЯН: Так это ж сразу видно: хорош, пригож и… вообще. Пришёл бы, дурачок, попросил по-хорошему, – я бы тебе птицу с радостью отдал. За так. А теперь, извини, без выкупа не обойтись.
ИВАН: Что ты будешь делать! – и здесь меня за дурака держат. Ну, говори, какой выкуп?
КАСЬЯН: Есть в конюшне у царя Флегонта Златогривый Конь-огонь Серебряны копыта. Такой красавец! Ах-ах-ах! Достань мне его. Приведёшь коня – птица твоя. Договорились?
ИВАН: Считай, договорились.
КАСЬЯН: Тогда прощай, птицелов!
ИВАН: До встречи, царь Касьян!
Интермедия
Скачет Иван на Сером волке, уже привык, держится уверенно.
ВОЛК: Крепко сидишь, герой?
ИВАН: Крепко, крепко.
ВОЛК: До царя Флегонта далеко, торопиться надо. Сейчас скорости прибавлю.
ИВАН: Прибавляй, прибавляй, за меня не беспокойся.
ВОЛК: Я не беспокоюсь. Ты ж у нас самостоятельный, птицу уже поймал, теперь коня ловить будем.
ИВАН: Не сердись на меня, Серый. Виноват я перед тобой, не послушался, прости. Дурак – судьба такая. И нужна была мне эта клетка!
ВОЛК: Ладно, не убивайся. Впредь умнее будешь. Слушай меня внимательно. Приедем сейчас к царю Флегонту, иди в конюшню, садись на Златогривого коня и скачи что есть мочи. Ничего не бойся. Я тебя догоню. Но главное – уздечку не бери. Возьмёшь уздечку – быть беде! Я тебя предупредил. Приехали.
Картина четвёртая
Конюшня царя Флегонта. В стойле бьёт серебряным копытом Златогривый Конь-огонь. На стене висит золотая уздечка. Иван царевич подкрадывается к коню.
ИВАН: Ну, красавец! Ну, конь! Ну, царь Касьян и деляга: за какую-то ощипанную птицу – такого коня требовать! Ежели б я батюшке птицу не обещал, никогда б за неё такого коня не отдал. (Коню.) Что, брат, пойдёшь со мной? (Конь ржёт и лягается.) Строптивый! Ну, полно, полно! Я ж тебя по-хорошему прошу. (Конь опять норовит лягнуть Ивана.) По-хорошему не понимаешь. Избаловал тебя царь Флегонт: и овёс-то у тебя отборный, и уздечка-то золотая! Ничего, сейчас я тебя взнуздаю.
Царевич протягивает руку к золотой уздечке, только до неё дотронулся, – всё вокруг загудело, зазвенело, набежали сторожа, схватили Ивана. Появляется царь Флегонт.
ФЛЕГОНТ: Отвечай, злодей, как ты посмел из царской конюшни коня воровать?
ИВАН: Я тебе, царь Флегонт, прямо скажу: позарез мне нужен этот конь, чтоб обменять его на Жар-птицу у царя Касьяна.
ФЛЕГОНТ: Эвона что! Коня – на птицу! Да ты, я вижу, совсем дурак.
ИВАН: Дурак-не дурак, а птица эта клевала по ночам золотые яблоки в нашем саду, и обещал я своему батюшке эту птицу отыскать и во дворец доставить.
ФЛЕГОНТ: Раз обещал, да не кому-нибудь, а батюшке, да не куда-нибудь, а во дворец, – тогда другое дело. Пришёл бы сразу, да сказал бы всё прямо, да попросил бы с почтением, – я б тебе коня, может, и так бы отдал.
ИВАН: Так и отдай, за чем же дело стало?
ФЛЕГОНТ: Э! Сам дурак и меня дураком считаешь! Раз не пришёл, не сказал да не попросил – теперь всё, теперь должно тебе выкуп назначить, для науки, чтобы впредь умнее был.
ИВАН: Твоя власть – твоё право. Назначай выкуп.
ФЛЕГОНТ: Раз царь Касьян за птицу коня просит, то я вот что тебе закажу: привези ты мне… привези ты мне дочь ненаглядную царя Агафона Марью Красу Золотую косу.
ИВАН: А ежели она к тебе ехать не захочет?
ФЛЕГОНТ: А это уж твоя забота. Привезёшь царевну – конь твой, меняй его, на что понравится. А пока прощай, конокрад.
Царь Флегонт грубо засмеялся, сел на златогривого коня и ускакал. Слуги побежали вслед за царём.
ИВАН: До встречи, царь Флегонт.
Интермедия
Иван царевич один, рассуждает сам с собой.
ИВАН: Каждый норовит уму-разуму поучить, недобрым делом попрекнуть, а чтоб помочь без корысти – так никто. Одному – коня за птицу, другому, вишь, – царевну за коня…
ВОЛК (появляется): Не печалься, Иван царевич. Коли взялся я тебе служить, так в беде не брошу.
ИВАН: Эх, Серый, Серый! Зря ты со мной связался. Через меня тебе одни заботы, чем дальше, тем больше.
ВОЛК: Это верно. Непутёвый ты, Ваня, не хваткий, не зубастый. И наука тебе не впрок. Да больно парень ты симпатичный. Прямо понять не могу, чем ты мне так приглянулся. (Помолчали, поглядели друг на друга.) А ведь царевну самому тебе ни в век не достать. Вижу, придётся мне Серому за ней отправляться, к царю Агафону в гости.
ИВАН: А я?
ВОЛК: А ты здесь отдохни. Можешь поспать пока. Я мигом, – одна нога здесь, другая там.
Картина пятая
Сад перед дворцом царя Агафона. Царевна Марья Краса, золотая коса гуляет по саду под приглядом мамушек и нянюшек. Царевна грустит, а мамушки-нянюшки её развлекают.
МАМУШКА: Марьюшка, душенька, скушай яблочко. Смотри какое – наливное, румяное!
МАРЬЯ: Нет, мамушка, не хочется мне яблочка.
НЯНЮШКА: Ах, Марьюшка, лапушка, гляди какой цветочек – маленький, синенький, «иван-да-марья» называется. А пахнет-то как! Понюхай.
МАРЬЯ: Не хочу я, нянюшка, цветочки нюхать.
МАМУШКА: Да что ж ты всё не хочу, да не хочу! Уж не захворала ли ты, красавица наша? Пойди-ка в беседку, приляг на пуховую перинку.
НЯНЮШКА: Слышь, как пташки-то распелись? Послушаешь, послушаешь да и заснёшь.
МАМУШКА: Поспишь, поспишь да и здоровой проснёшься.
МАРЬЯ: Ах, мамушка, ах, нянюшка, не хочу я спать. Знали б вы, какой мне сегодня страшный сон привиделся!
МАМУШКА: Какой такой сон?
НЯНЮШКА: Что ж тебе привиделось? Расскажи, Марьюшка.
Все рассаживаются на лужайке, готовясь слушать рассказ о страшном сне.
МАРЬЯ: Приснилось мне, будто сижу я на высокой-превысокой горе. Надо мною небо, всё в звёздах золотых и луна, такая большая и светит ярко, всё вокруг далеко видать. А внизу под горой – лес дремучий, а через лес – дорога.
НЯНЮШКА: Дорога снится к дальнему странствию, а дремучий лес…
МАМУШКА: Ты, нянька, помолчи, не перебивай. Рассказывай, Марьюшка, рассказывай.
МАРЬЯ: И вот вижу я: скачет по дороге кто-то, быстро скачет, пыль столбом вьётся.
НЯНЮШКА: Да кто скачет-то?
МАМУШКА: Не перебивай, нянька.
МАРЬЯ: А скачет-то, нянюшка, добрый молодец, кудри русые, румянец во всю щёку, ну, прямо, такой симпатичный – залюбуешься!
НЯНЮШКА: Ишь ты! Разглядела ведь!
МАМУШКА: Так то ж во сне. Во сне, бывает, и не такое разглядишь…
НЯНЮШКА: Добрый молодец во сне – это к счастью.
МАРЬЯ: И вот скачет он, скачет, ко мне приближается…
МАМУШКА: А ты, глупенькая, и испугалась?
МАРЬЯ: Да не его я испугалась-то, мамушка.
МАМУШКА: А чего же тогда?
МАРЬЯ: А того, что скачет-то он не на коне…
НЯНЮШКА: А на ком же?
МАРЬЯ: На сером волке.
МАМУШКА: На сером волке?
МАРЬЯ: Ага. А волк-то такой большущий, такой страшный… Тут я и проснулась.
НЯНЮШКА: Волки во сне – это я уж и не знаю, к чему.
МАМУШКА: Да ты не бойся, родная, не переживай. У нас, чай, в саду волков не водится. Скушай яблочко…
Неожиданно в саду появляется волк, хватает царевну и вместе с нею исчезает. Мамушки-нянюшки не успели и глазом моргнуть.
НЯНЮШКА: Сон в руку…
МАМУШКА: Караул!.. На помощь!.. Стража!.. Царевну Марью волк утащил!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина шестая
Иван царевич сидит на том же месте, где оставил его волк.
ИВАН (поёт): Из-под бору, бору,
Из-под зеленого,
Из-под куста, кустика-кусточка,
Из-под ракитова…
Прискачет сейчас Серый, привезёт царевну-красу… Он привезёт, я знаю, он такой!.. Поменяю царевну на коня, коня – на птицу, птицу батюшке отвезу, батюшка обрадуется, мне за это полцарства даст… А дальше что? Что мне с этим полцарством делать? Или, к примеру, так: привезёт Серый царевну, а она мне самому понравится… Может же такое случиться, всё ж таки Краса Золотая коса… И что тогда? Что ж я её своими руками Флегонту отдам?.. Опять всё непонятно. Вот ведь как трудно дураком быть!
Из-под бору, бору,
Из-под зеленого…
Появляется волк. На спине у него Марья Краса без чувств, без сознания, золотая коса по земле стелется.
ВОЛК: Что, заждался меня, Иван царевич?
ИВАН: Привёз царевну?
ВОЛК: А как же! Сними-ка со спины да положи на травку, только нежно. Всех чувств, бедняжечка, с испугу лишилась.
Иван бережно снимает царевну с волчьей спины, укладывает на траву и долго внимательно её разглядывает.
ИВАН: Ой!..
ВОЛК: Что скажешь?
ИВАН: Ой!.. Так я и знал! – красавица!
ВОЛК: Само собой, и коса золотая.
ИВАН: Золотая, точно. Так я и знал. Ой!.. Плохо дело, Серый. Ой!..
ВОЛК: Что ты заладил: ой да ой! Что плохо-то?
ИВАН: Влюбился я, Серый, вот что плохо. Знал я, что может такое случиться, вот оно и случилось. Ой!.. Беда, беда…
ВОЛК: Да что ж беда-то?
ИВАН: Как ты не понимаешь! Разве смогу я такую милую, такую нежную этому злодею Флегонту отдать, этому коноводу грубому?
ВОЛК: Он всё ж таки царь.
ИВАН: Царь-то царь, а как зарычит, так пострашней тебя будет, она со страху вообще помрёт.
ВОЛК: Что ж, не хочешь – не отдавай.
ИВАН: Не отдавай! Флегонт меня на весь мир ославит: коня, скажет украсть не сумел и царевну не достал.
ВОЛК: Тогда мы вот как поступим: я царевной обернусь, а ты меня и отдашь царю Флегонту за коня. А уж после мы с ним как-нибудь разберёмся.
ИВАН: Как же это?..
ВОЛК: А очень просто.
Волк ударился оземь и превратился в царевну Марью Красу, точь-в-точь, не отличишь от настоящей.
ИВАН: Эвона! Ты погляди! – две царевны.
ВОЛК (голосом Марьи): Доволен работой, Ваня?
ИВАН: Не отличишь. Не перепутать бы.
ВОЛК: Веди меня скорей к царю Флегонту, пока настоящая-то царевна не очнулась.
ИВАН: Да вот он и сам пожаловал.
Появляется царь Флегонт верхом на Златогривом коне.
ФЛЕГОНТ (удивлён): Царевич! Уже воротился? Да никак и с царевной?
ИВАН: Да и с двумя.
ФЛЕГОНТ: Как так?
ИВАН: Дочки у царя Агафона такие похожие, не отличишь. А мне выбирать некогда было, дай, думаю, заберу обеих, там разберёмся.
Флегонт слезает с коня, с удивлением рассматривает двух царевен.
ФЛЕГОНТ: И впрямь не отличить…
ИВАН: Одна-то послабей оказалась, совсем в дороге раскисла. Так что забирай, царь, ту, что поздоровей будет, а я поскакал, мне торопиться надо.
Подхватил Иван царевич Марью Красу, прыг в седло, на коня Златогривого, да и был таков. Царь Флегонт стоит, глаз от царевны отвести не в силах, а она и говорит ему волчьим голосом:
ВОЛК (в царевнином обличии): Что уставился-то? Разума что ль от красоты моей лишился?
ФЛЕГОНТ: Ой! Почудилось мне что ли? Слыхано ль, чтоб девица таким голосом звериным разговаривала?..
ВОЛК: Ты скажи ещё, что я сама на волка похожа.
Ударилась Марья оземь и впрямь волком обернулась. Флегонт чуть со страху не помер.
ФЛЕГОНТ: Чур, чур меня! Помогите!..
Царь с криком убегает, волк с рыком – за ним следом.
Интермедия
Иван царевич и Марья Краса едут верхом на Златогривом коне и беседуют.
МАРЬЯ: Знал бы ты, Ваня, какая я трусиха. Я не только от волка, я даже от маленькой мышки могу совсем сознание потерять. Я даже мух боюсь.
ИВАН: А меня боишься?
МАРЬЯ: А тебя – ни капельки, даже сама удивляюсь: чего это я ни капельки тебя не боюсь?
ИВАН: Значит, ты своё уже отбоялась, больше страху не осталось – весь кончился!
МАРЬЯ (смеётся): Верно, кончился! Больше я мух бояться не буду!
ИВАН: А мышей?
МАРЬЯ: И мышей не буду!
ИВАН: А волков?
МАРЬЯ: И волков!
Серый волк настигает Златогривого коня.
ВОЛК: А вот и я!
Конь заржал и остановился. Царевна, вскрикнув, лишается чувств.
ИВАН: Эй, царевна!.. Марья Краса!.. Ты что? Очнись! Мы так с тобой не договаривались.
МАРЬЯ (приходит в себя): Ой, опять этот волк, такой страшный…
ИВАН: Да не страшный он вовсе, я ж тебе о нём рассказывал. Ну, поехали что ли.
Конь поскакал дальше, волк бежит за ним следом.
Мы с волком друзья. Его Серым звать.
ВОЛК: Я – Серый. Мы с Ваней друзья.
ИВАН: Он добрый.
ВОЛК: Я добрый.
ИВАН: Он только коня моего загрыз, а больше…
Царевна опять покачнулась в седле.
Стой, стой, стой!.. Этого коня он грызть не будет. На этого коня мы у царя Касьяна Жар-птицу выменяем. Вот и приехали.
Картина седьмая
Конь останавливается перед садовой оградой.
МАРЬЯ (приходя в себя): А на ком же мы дальше поедем?
ИВАН: А вот на волке и поедем. (К волку.) Верно я говорю?
ВОЛК: Верно, верно.
МАРЬЯ: Не верно! Я на волке ехать отказываюсь, мне страшно.
ВОЛК: И правда, не гоже царевнам на волках кататься. Царевичам ещё куда ни шло, но царевнам!.. У тебя ж, Ваня, вон какой конь!
ИВАН: А как же птица?
ВОЛК: Да как водится: я сейчас конём обернусь, вы его царю Касьяну и отдадите. Отдадите, птицу получите и поезжайте на Златогривом своей дорогой. Довольно, Ваня, я тебя покатал. Прощай!
Ударился волк оземь и обернулся Златогривым конём Серебряны копыта, точь-в-точь, не отличишь от настоящего. Конь заржал по-богатырски, на балконе появился царь Касьян.
КАСЬЯН: Это что ж за шум ни свет ни заря? Кто ж такую рань царя покоя лишает? Никак ты, Иван царевич! Ой-ой-ой! Что такое: в глазах у меня что ли со сна двоится? – два коня, и оба златогривые! Ох-ох-ох!
Касьян птицей слетел с балкона, разглядывает коней, охает и ахает.
ИВАН: У царя Флегонта коней таких – цельный табун. Я выбрал двух порезвее – одного тебе, другого мне. А это невеста моя, царевна Марья Краса Золотая коса.
МАРЬЯ: А по батюшке – Агафоновна.
КАСЬЯН: Ах-ах-ах! Диво дивное!
ИВАН: Так что давай нам птицу, царь Касьян, забирай коня Златогривого и не поминай лихом Ивана-дурака.
КАСЬЯН: Ай-ай-ай! Что ты, Иван царевич, на себя наговариваешь! Я рад тебе услужить. Эй, слуги! Несите сюда Жар-птицу! Забирай её, Ванюша, вместе с клеткой! Клетка-то, чай, золотая!
ИВАН: Благодарствуйте.
Слуги приносят клетку с птицей, Иван приторачивает её к седлу и пришпоривает коня.
Прощай, царь Касьян!
КАСЬЯН: Прощай, Иван царевич! Прощай, Марья Агафоновна! (Любуется конём.) Ох-ох-ох! Что за конь! Огонь! Грива золотая, копыта серебряные! Поди всяк, кто на него сядет, красавцем покажется. (Садится в седло.) Поскакали!
ВОЛК (в конском обличии): Поскакали!
Конь заржал, ударил оземь серебряным копытом и обернулся волком. Касьян так со страху в шкуру вцепился, что и не скинешь. Поскакали!
КАСЬЯН: Ай-ах-ой! Слуги, снимите меня! Слуги! Ах!.. Ох!.. Ай!.. Ой!..
Интермедия
Едут Иван да Марья на Златогривом коне, Жар-птицу в клетке с собой везут, весело беседуют.
МАРЬЯ: А знаешь, Ваня, какие яблоки у моего батюшки росли? – наливные, румяные.
ИВАН: А у моего – золотые. Они Жар-птицам очень нравятся.
МАРЬЯ: А в моём саду, Ваня, такой цветочек рос, маленький, синенький, «иван-да-марья» называется, как мы с тобой: Иван да Марья.
ИВАН: Приедем, Маруся, домой, отдам я отцу Жар-птицу, а он мне за это – полцарства. Станем мы с тобой в этом полцарстве жить-поживать и цветочков таких разведём видимо-невидимо! А коня братьям подарим, чтоб им не обидно было. Пусть себе делят: кому конь, кому удечка!
Картина восьмая
Златогривый конь подъезжает к уже знакомому нам придорожному камню с надписью.
ИВАН: А вот и камень тот, возле которого мы с Серым познакомились. (К Марье.) Много мы с тобой проехали да и осталось не мало. Давай-ка остановимся, передохнём.
Иван и Марья слезают с коня, привязывают его к камню, а сами усаживаются возле камня на траву.
МАРЬЯ: Ты, Ваня, ляг, поспи, а я пока птичек послушаю, цветочки пособираю.
ИВАН: Послушай, Маня, пособирай.
Иван ложится и сразу засыпает. Марья охраняет его сон, отгоняет мух.
МАРЬЯ: Кыш, мухи, кыш! Не боюсь я вас. Прочь летите! Не мешайте спать моему Ванечке!.
Незаметно из-за камня появляются Ивановы братья Андрон и Никита.
АНДРОН (тихо): Ты смотри, какая красавица!
НИКИТА (шёпотом): А конь-то, конь-то какой!
АНДРОН: И Жар-птица в клетке!
НИКИТА: И Жар-птица!
АНДРОН: А кто ж это спит-то?
НИКИТА: Да это ж наш братец!
АНДРОН: Ванька-дурак?
НИКИТА: Точно, он самый!
АНДРОН: Достал-таки, значит, птицу, каналья!
НИКИТА: И коня золотогривого…
АНДРОН: И красавицу такую!..
Марья оборачивается и замечает братьев.
МАРЬЯ: Ой! Вы кто?
АНДРОН: Тихо! Замри, красавица, и глаза закрой.
МАРЬЯ: Ваня, проснись!
АНДРОН (зажимает Марье рот): Тихо, я сказал!
НИКИТА: Вяжи её, Андрон. Нельзя того позволить, чтоб Иван с таким богатством домой вернулся, а мы – ни с чем.
АНДРОН: Нельзя, чтоб он вообще домой ворочался. Руби его, Никита, на мелкие кусочки.
Никита обнажил острый меч и разрубил брата Ваню на мелкие кусочки.
НИКИТА: Пусть его здесь вороны склюют. А мы берём всё добро и айда к батюшке!
АНДРОН (Марье): Ты, красавица, ничего не знаешь, ничего не видела. Молчи, не то худо будет.
Братья погрузили связанную Марью-красу, как мешок, на Златогривого коня и под уздцы увели его со сцены. Над мёртвым телом Ивана царевича закружились Ворон с Воронёнком.
ВОРОННОК: Кар! Добрый был молодец, верно, папа?
ВОРОН: Верно. Добрый. Кар! Да, видать, глупый. Кар! Умных-то на кусочки не рубят.
Выскочивший из-за камня Волк хватает Воронёнка.
Кар! Кар! Отпусти Воронёнка! Кар!
ВОЛК: Твой Воронёнок, знать, тоже не шибко умён. А если ты, старик, умный, то мигом лети за тридевять земель за живой и мёртвой водой.
ВОРОН: Я не просто умный, я – мудрый! Кар! У меня живая вода давно припасена и мёртвая тоже. Кар! Смотри, Воронёнка не задуши. Я мигом.
Ворон улетает. Волк отпускает Воронёнка и подходит к мёртвому Ивану.
ВОЛК: Эх, Ваня, Ваня! Какой же злодей так постарался? Кто ж счастью твоему позавидовал?
Возвращается Ворон, в клюве несёт два сосуда – с живой и мёртвой водой.
ВОРОН: Держи, Серый. Сейчас друга твоего лечить будем. Сперва мёртвой водой полей.
Волк и Ворон поливают разрубленное тело мёртвой водой.
ВОРОНЁНОК: Срослись кусочки! Кар! Лежит, как новенький.
ВОЛК: Не болтай!
ВОРОН: Теперь живой водой прысни.
Волк кропит тело живой водой.
Ну и хватит, оживает уже. Прощай, Серый.
Ворон с Воронёнком улетают, прихватив сосуды с остатками воды. Иван оживает.
ИВАН: Здорово, Серый! Ты уже вернулся?
ВОЛК: Это ты, Ваня, вернулся… С того свету.
ИВАН: Как так? (Оглядывается.) А где Маруся?
ВОЛК: Нет твоей Маруси, и коня Золотогривого нет, и Жар-птицы, – всё злодеи похитили. А тебя они, Ваня, на мелкие кусочки разрубили, я еле узнал. Кабы вовремя не подоспел…
ИВАН (в отчаянии): Эх, судьба моя окаянная! Рядом с домом был, всем подарки вёз, а теперь придётся с пустыми руками…
ВОЛК: Скажи спасибо, что жив остался.
ИВАН: Спасибо тебе, Серый. Здесь мы с тобой встретились, здесь и простимся. Будто и не было ничего. С чем из дому ушёл, с тем и ворочусь. Вот только коня потерял. Дурак!
ВОЛК: Не печалься, Ваня. Садись, подвезу.
Интермедия
Грустный Иван царевич молча едет на сером волке.
Картина девятая
Царский сад. Яблоня с золотыми яблоками. Под яблоней грустный Царь-отец, а перед ним весёлые сыновья Андрон и Никита. В стороне – Златогривый конь, рядом с ним поникшая царевна Марья, на ветке яблони – золотая клетка с Жар-птицей.
НИКИТА: Видел бы ты, отец, как мы эту птицу ловили, как мы коня с боем брали…
АНДРОН: А уж как красавицу-то из хором похищали!
ЦАРЬ: Что ж она всё молчит, ни словечка не вымолвит?
АНДРОН: Не обвыклась ещё, чай. По дому грустит.
НИКИТА: А ты о чём грустишь, царь-батюшка?
ЦАРЬ: Ванюшу жалко. Ведь он, дурачок, сказал: «Без птицы не ворочусь!» Ищет её, поди, по белу свету, а птица – вот она. Глаза б мои на неё не глядели!
НИКИТА: Вернётся дурак, куда он денется! Только полцарства изволь теперь нам с Андроном отдать, чтоб всё было по-честному.
АНДРОН: А уж коня да невесту мы с Никитой сами поделим.
Верхом на Сером на сцену въезжает Иван. Братья шарахаются от него, как от призрака.
ИВАН: Здравствуйте, батюшка. Здорово, братья.
АНДРОН: Свят! Свят! Свят!..
НИКИТА: Чур, чур меня! Сгинь!
Марья бросается к Ивану.
МАРЬЯ: Ванечка! Любимый мой! Живой! (к Царю.) Царь-батюшка, не эти разбойники хвастливые, – вот мой суженый! О нём я грустила, горькие слёзы лила. Эти злодеи и меня, и коня, и птицу – всё у Ванечки украли, а его самого на мелкие кусочки изрубили. Да, видать, добро сильнее зла оказалось, – жив мой Ванечка!
Марья обнимает и целует Ивана, не давая ему даже слова вымолвить.
ЦАРЬ (к братьям): Ну, так ли оно всё, как девушка говорит? Что молчите?
НИКИТА: Прости нас, батюшка!
АНДРОН: Прости нас, Ванюшка, братец наш любимый! Бес попутал!
Волк рычит на братьев, оскалив зубы, те в ужасе разбегаются с отчаянными криками.
ВОЛК: Дозволь, царь-батюшка мне, Серому слово молвить. Кого бес попутал, того пусть бог простит. А ты посмотри на этих голубков. Что здесь разговоры говорить! Не пора ли честным пирком да за свадебку?
ЦАРЬ: Пора, Серый, пора!
Под радостный перезвон колоколов занавес закрывается.
К О Н Е Ц
2002 г.