Н.Шувалов
КАРЛИК НОС
Пьеса в 2-х действиях по сказке В.Гауфа
(Литературный вариант театра кукол г.Тула)
Сказочное действие разыгрывают ШУТ и два его помощника – ОН и ОНА.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
В танце на сцене появляются три актёра – Он, Она и Шут. Шут, сочиняя начало истории, расставляет
актёров, готовит сцену, оснащая её нужным реквизитом, приносит куклы, передвигает мебель и т.д.
ШУТ: Давным-давно… В те времена, когда на земле водились волшебники и колдуны…
ОНА: И колдуньи…
ШУТ: И колдуньи… В одной стране…
ОНА: В одном городе…
ШУТ: В одном городе… На одной площади…
ОН: На базарной…
ШУТ: Именно, на базарной…
ОН: Приютилась скромная лавка.
ОНА: А в этой скромной лавке скромная женщина…
ШУТ: Скромная женщина по имени Анна (Достаёт куклу.) торговала овощами.
ОН: Скромными овощами. (Раскладывает овощи.)
ШУТ: Да, простыми овощами.
ОН: Простыми, скромными овощами. У Анны был сын. Скромный мальчик.
ШУТ: Вот, вот: послушный и работящий.
ОН (достаёт куклу): И посмотрите, какой симпатичный.
ОН: Звали его…
ОНА: Якоб.
ОН: Да, Якоб.
ШУТ: Всё-то вы знаете! Пусть так, Якоб, так Якоб. И вот как-то раз, когда работящий, симпатичный Якоб помогал Анне раскладывать на прилавке её скромный товар, на площади появилась никому здесь не знакомая…
ОНА: Кто?
ШУТ: Подумайте, подумайте: кого нам не хватает в сказке? (Убегает.)
ОНА: Появилась… незнакомая девушка…
ОН: Молодая незнакомая девушка…
ОНА: Молодая, незнакомая, скромная девушка…
ОН: Молодая, незнакомая, скромная, симпатичная девушка…
ОНА: Молодая, незнакомая, скромная, симпатичная и…
Шут возвращается в костюме и маске страшной, горбатой старухи с крючковатыми пальцами. Старуха, ковыляя, подходит к лавке и начинает, принюхиваясь и близоруко присматриваясь, рыться в овощах.
ШУТ (Старуха): Дрянной товар… Не то, что в прежние времена… Всё не то, всё не то… Ничего подходящего… Дрянь, дрянь…
ОНА (Анна): Вот сельдерей, эстрагон… Прямо с грядки, не завял ещё…
СТАРУХА: Сама вижу, сама знаю!
АННА: Может, вам надо?..
СТАРУХА: Сама знаю, что надо! Нет, дрянной товар!
АННА: Неправда! Повар самого сиятельного герцога покупает только у меня.
СТАРУХА: У герцога своя кухня, а у меня – своя! Дрянь, дрянной товар!
ОН (Якоб): Да что, в самом деле! Перерыла всю зелень своими паучьими пальцами, кто её теперь купит?
СТАРУХА: Не знаю, не знаю… Слышь, голубушка, ему не нравятся мои пальцы.
АННА: Не слушайте его, госпожа. Якоб, как ты смеешь!
ЯКОБ: А что она суёт свой нос?..
АННА: Якоб, замолчи!
СТАРУХА: Да, да, да. И нос у меня не подходящий! Вот беда! (Дразнит Якоба.) Капуста-то дрянь, кочна не выбрать.
ЯКОБ: У самой, видать, кочан вместо головы.
АННА: Якоб, замолчи!
СТАРУХА: И голова моя ему не нравится. Погоди, красавчик, ещё луна не успеет умереть, как и у тебя будет не лучше!
ЯКОБ: Да уж такой кочерыжки вместо шеи у меня точно не будет.
СТАРУХА: Не будет, не будет. У тебя вообще никакой не будет. (Смеётся.)
ЯКОБ: И нечего так трястись, а то голова отвалится и упадёт в корзину.
СТАРУХА: Голова – в корзину? Смешно. (Кидает в корзину кочны капусты.) Голова – в корзину! Ну что ж, кое-что я для себя всё-таки выбрала. Кое-что! (К Анне.) Вели-ка своему сынку, пусть поможет мне донести.
ЯКОБ: Мама, я не пойду с этой старухой.
СТАРУХА: Чего ты испугался? А я заплачу. (Роется в кошельке.)
АННА: Пойди, помоги старой женщине.
СТАРУХА: За всё надо платить, и за гнилые груши, и за праведные души. (Отдаёт деньги Анне.) Пошли, красавчик.
Старуха с Якобом уходят.
ОН (без куклы): И старуха пошла, не оглядываясь. А надо вам сказать, что в те далёкие времена…
ОНА: …и в той стране, где всё это случилось…
ОН: …города были совсем не такие, как сейчас. Дома были маленькие.
ШУТ (возвращаясь): Да, да. Улочки были узкие, кривые и грязные. Фонарей на них не было. Когда Якоб со старухой дошли до её дома, было уже совсем темно. (Надев маску Старухи): Вот мы и пришли.
Старуха достаёт ключ, поворачивает его в замке, что сопровождается скрежещущим звуком…
ОНА: И перед изумлённым Якобом распахнулась дверь в ярко освещённый, просторный зал с мраморными стенами и стеклянным полом.
Актриса пытается идти, скользит и падает. Появляются куклы-белки, которые скачут вокруг Якоба, щиплют его и смеются.
СТАРУХА: Не бойся. Это мои помощники, они тебя не обидят. Сядь, отдохни. Не так-то просто носить человеческие головы.
ЯКОБ: Какие головы? Я нёс обычную капусту.
СТАРУХА: Разве? Что ж, обычную, так обычную.
Из принесённой корзины сами собой начинают выпрыгивать дико скалящиеся человеческие головы. Актёры в капустных масках разыгрывают с ними танец смеющихся голов.
ЯКОБ: Что это было?
СТАРУХА: В самом деле, чего только не померещится от усталости.
ЯКОБ: Я, пожалуй, пойду.
СТАРУХА: Нет, нет. Надо чем-нибудь вознаградить тебя за работу, за то что ты был таким вежливым. Эй, слуги! Не видите: гость торопится.
Актёры с куклами белок и в капустных масках приносят котёл, из которого валит густой пар.
Сейчас я угощу тебя кое-чем. Тебе понравится. Пальчики оближешь, свои хорошенькие беленькие пальчики…
Старуха колдует над котлом, бросая в него разные корешки.
Шлаген, кохен, золлен, воллен,
Уберзетцен, видерхолен,
Гегенубер, цвишен, нур,
Одер, унтер, бай, дафюр.
Шварц унд брау, рот унд блау,
Лихт унд шаттен, дункельграу.
Кельтен, вермен, гутен нахт,
Альзо, аллес ист гемахт.
Вот и готово. Попробуй, что получилось.
Наливает суп в чашку и подносит её Якобу.
ЯКОБ: Может, не надо?
СТАРУХА: Надо, надо.
ЯКОБ: Такого я не ел у моей матушки… Вкусно… И такой запах… Запах…. (Засыпает.)
СТАРУХА: Уснул.
ОН и ОНА: Уснул.
СТАРУХА: Поспи, голубчик. Ты получишь всё, что я тебе обещала, и даже гораздо больше.
ОН: Странный сон мерещился Якобу.
Под музыку сна Старуха отделяет тело Якоба от головы, заменяет его беличьей тушкой, и Якоб-белка скользит в туфлях-скорлупках по стеклянному полу.
ОНА: Теперь он стал таким же, как все остальные белки.
ШУТ (Снимает маску): Вот такие шутки! Вот такие шутки!
ОНА: Бедный мальчик!
ШУТ: Бедный! Теперь будет знать, как дерзить старушкам: длинный нос… кривые пальцы… И это ещё не всё. Целый год Старуха заставляла его вместе с другими белками просеивать пылинки, из которых для неё пекли хлеб.
Актёры с куклами белок выполняют эту работу.
ОНА: А потом?
ОНА: Ещё целый год он собирал росу с лепестков крапивы, которую Старуха употребляла для питья. А пила Старуха о-го-го! Поэтому работы у Якоба тоже было…
ОН и ОНА: О-го-го! (Продолжают работу.) А потом?
ШУТ: Ещё один год он следил за чистотой стеклянных полов. А ведь на стекле заметно каждое дыхание! (Актёры с белками продолжают работу, Шут, надев маску старухи, проверяет чистоту пола.) Чисто. Наконец, на пятый год его перевели… Его перевели…
ОН: Куда?
ОНА: Ну, куда же?
СТАРУХА: На кухню.
ОН и ОНА: На кухню?
СТАРУХА: Да! Здесь Якоб… год за годом… шаг за шагом научился готовить так, что порой даже сам себе удивлялся. (К Якобу.) Сегодня ты приготовишь мне бургундский паштет. Знаешь, что для этого нужно?
ОН (Якоб): Да, для приготовления бургундского паштета мне понадобятся… кардамон, имбирь, сушёные померанцы…
Актриса в маске подносит Якобу нужные специи.
ОНА: Куда же они запропастились?... (Ищет.) Ищи сам!
ЯКОБ: Нет… Не то… А это что за травка?.. Я никогда прежде её не встречал. Но почему мне знаком этот запах… за-а-а… (Засыпает.)
Все корзинки и травы разлетаются в разные стороны и, плавно кружась, исчезают. Якоб оказывается сидящим в том же кресле, где он заснул от запаха старухиного супа. Он сидит, свернувшись калачиком, в такой позе, что сначала зрители не замечают произошедших в нём изменений.
СТАРУХА: Уснул.
ОБА: Уснул.
СТАРУХА: Теперь ты получишь всё, что я тебе обещала, и даже гораздо больше. Проснись, красавчик.
Якоб просыпается, не замечая, что он превратился в безобразного карлика.
ОН (Якоб): Заснул… Наверное, поздно уже, матушка дома волнуется. Я побегу.
СТАРУХА: Беги, беги, красавчик.
ЯКОБ: До свидания. (Убегает.)
СТАРУХА: До скорого свидания! Не зацепись носом за колокольню! (Снимает маску.)
ОНА: Ах, Шут! Какие злые у тебя шутки.
ШУТ: Да, мои шутки злые, как перец или как горчица, или как хрен…
ОН: Ну, хватит, хватит. Скажи лучше, что же это за Старуху ты выдумал?
ШУТ: О! Это была не простая старушка. Это была самая настоящая фея, фея Кройтервайс. Она никому и никогда не прощала даже самых ничтожных обид. И вот как она наказала Якоба за его грубое с ней обращение.
ОН: А бедный Якоб даже не заметил этого, так он спешил.
ОНА: Он бежал по городу, с трудом отыскивая дорогу.
ЯКОБ: Надо спешить, дома матушка уже волнуется.
Во время этого рассказа артисты возвращают на сцену декорацию базарной площади. Якоб подбегает к лавке, где сидит торговка Анна.
ОН (Якоб): Вот и я.
ОНА (Анна): Что вам угодно, сударь?
ЯКОБ: Ты на меня сердишься? Старуха завела меня, – едва нашёл обратную дорогу.
АННА: Хотите что-нибудь купить?
ЯКОБ (смеётся): Не пойму, ты сердишься или смеёшься? Раньше ты никогда так не шутила.
АННА: Да кто вы, сударь? Чего вы от меня хотите?
ЯКОБ: Я твой сын Якоб, и я хочу, чтобы ты перестала на меня сердиться.
ШУТ: Хорош сыночек! Ха-ха-ха!
АННА: Грех вам так смеяться, сударь, над бедной женщиной. Всем известно, что мой сын пропал семь лет назад. Уходите, сударь, уходите! (Захлопывает окошко.)
ЯКОБ: Как семь лет? Я же ушел сегодня утром… Ах…
ШУТ: Ха-ха-ха! Наконец-то разглядел свои пальчики!
ЯКОБ: Старуха… Она заколдовала меня… (Ощупывает свой нос и горб.) В кого она меня превратила?.. (Шут подаёт ему зеркало.) Так значит, действительно я прожил у старухи семь лет? Что же мне теперь делать?
Появляются куклы-мальчишки и, кривляясь, дразнит Якоба: «Карлик! Карлик!»
МАЛЬЧИШКИ: Карлик, карлик, молодец, вместо носа огурец!
ЯКОБ: Ступайте прочь! Не смейте меня дразнить!
МАЛЬЧИШКИ: Карлик, карлик, чудеса, вместо носа колбаса!
ЯКОБ: Прочь! Я не позволю над собой смеяться! Я пойду к герцогу, в его замке найдётся работа для меня. За семь лет у колдуньи я кое-чему научился. (Уходит.)
ШУТ: Молодец, красавчик! Вперёд! Наш герцог любит посмеяться. Ха-ха-ха! А ещё – это всем известно – он любит вкусно поесть. Постарайся состряпать ему что-нибудь этакое!
Декорация изображает кухню в герцогском замке. Шут преображается в Главного повара, а актриса с куклами-мальчишками – в поварят.
ШУТ-ПОВАР: Ха-ха-ха! Красавчик ошибся адресом: хотел стать герцогским шутом, а пришёл – на кухню! Ха-ха-ха!
ЯКОБ: Нет, нет, я не собираюсь быть шутом, я владею искусством приготовления разных кушаний…
ПОВАР: Искусством!.. Ха-ха-ха! Он владеет искусством!..
ПОВАРЯТА: Искусством!.. Ха-ха-ха!
ЯКОБ: В этом нет ничего смешного. Испытайте меня, и сами убедитесь, что лучшего повара у герцога ещё никогда не было.
ПОВАР: Ха! Да ты, приятель, ещё и наглец! Даже у самого сиятельного князя нет таких поваров, как на герцогской кухне. Хорошо, я испытаю тебя. Герцог заказал на завтрак… Что герцог заказал на завтрак?
ПОВАРЁНОК: Датский суп и красные гамбургские клёцки.
ПОВАР: Вот. Очень мало кто умеет готовить… этот…
ПОВАРЁНОК: Датский суп и красные гамбургские клёцки.
ПОВАР: Да, клёцки, и так, чтобы герцог остался доволен. Попробуй, но если ты ему не угодишь, то герцог из тебя сделает…
ПОВАРЁНОК: Датский суп и красные гамбургские клёцки! Ха-ха-ха!
ОН: Якоб отправился в кухонные кладовые, по запаху нашёл всё, что было нужно и принялся за работу.
ПОВАРЯТА: Он нарезал, накрошил, приготовил всё как положено, поставил котелок на огонь…
ЯКОБ: Считайте до пятисот.
АРТИСТЫ ВМЕСТЕ: Раз, два, три, четыре, пять, шесть…
ОНА: Вода в котелке начала закипать…
АРТИСТЫ ВМЕСТЕ: Сто семьдесят шесть, сто семьдесят семь, сто семьдесят восемь…
ОН: По кухне поплыл такой чудный запах…
АРТИСТЫ ВМЕСТЕ: Триста двенадцать, триста тринадцать, триста четырнадцать…
ОНА: Все носы сами собой повернулись к котелку и вдыхали этот дивный аромат…
АРТИСТЫ ВМЕСТЕ: Четыреста восемьдесят пять, четыреста восемьдесят шесть, четыреста восемьдесят семь…
ЯКОБ: Всё. Готово. Можете попробовать.
Шут-повар пробует суп золотой поварешкой.
ПОВАР: Да ты, верно, был в ученье у какого-нибудь волшебника! Великолепно, клянусь животом герцога, великолепно! (Снимает маску.) Так Якоб попал в повара к самому герцогу.
Звучит торжественная музыка. Занавес закрывается.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Под бодрую музыку артисты возвращаются на сцену.
ШУТ: Ну что, любезная публика? Какова история? Кто бы из вас не захотел стать поваром у самого герцога?!
ОН: А наш Якоб – стал! И готовил он так замечательно, что очень скоро отвечал уже не только за завтраки, но и за обеды и даже за ужины.
ШУТ: Он стал начальником надо всеми поварами. Но и тогда, он сам ходил на базар, чтобы купить все нужные ему продукты.
По обыкновению дольше всего он задерживался у овощной лавки, рылся там в травах и корешках, а торговка Анна даже не догадывалась, что герцогский повар, этот длинноносый горбатый карлик, – её родной сын Якоб.
На сцене декорация базара. К лавке подходит Якоб. Из-за лавки выходит Актриса в маске Птичницы. В руках у неё корзина с Гусыней.
ОН (Якоб): А где же?.. Где же Анна?
ОНА (Птичница): Купите гусочку, сударь.
ЯКОБ: Нет, я за зеленью пришёл. А где же Анна?
ПТИЧНИЦА: Прихворнула немного. А я знаю, вы герцогский повар. Купите гусочку.
ЯКОБ: Нет, спасибо.
ПТИЧНИЦА: Смотрите, какая она нежная, белая, как невеста на балу. Так и просится на герцогский стол… Купите… Купите…
ЯКОБ: Ладно, давай…
Птичница исчезает. Якоб, встряхнувшись, приходит в себя.
ЯКОБ: Зачем я тебя купил, красавица? Стоял, о матушке думал, и будто кто под руку толкнул: купи дескать… Я и купил. Да что теперь толковать. Пошли, красавица. В замке-то пир горой, конца не видно.
Артисты уходят с куклами, потом под звук фанфар возвращаются, неся геральдические атрибуты герцогского замка.
ШУТ: В это время в герцогском замке готовились к большому торжеству. Сам сиятельный Князь изволил пожаловать в гости к Герцогу. Полотёры натирали полы и раскатывали дорогие ковры. (Танец полотёров.) Музыканты до блеска начищали свои медные трубы и натягивали новую кожу на старые барабаны. На кухне гудел огонь в печах, гремела посуда, стучали ножи, в котлах булькала кипящая вода. Запахи стояли такие, что от них кружилась голова, и слюну невозможно было сдержать.
За время монолога артисты накрывают праздничный стол, после чего надевают маски, Он – Князя, а Она – Герцога.
ОНА (Герцог): Здоровье дорогого гостя!
ОН (Князь): Здоровье почтенного хозяина!
ГЕРЦОГ: Твоё здоровье, Князь.
КНЯЗЬ: Твоё здоровье, Герцог. (Пьют.)
ШУТ: Ах! А кто подумает о здоровье бедного Шута? Никто, если он сам о себе не вспомнит. (Наполняет кубок.) Твоё здоровье, славнейший из шутов!.. Нет, много ли здоровья поместится в такой маленький кубок? (Берёт кувшин.) Твоё здоровье… Нет, на такой кувшин моего здоровья, пожалуй, не хватит. А пить, не думая о здоровье, могут только знатные сеньоры. Бедняжки! Кто о вас позаботится?! Будьте здоровы, господа!
Пьёт одновременно из кубка и кувшина.
КНЯЗЬ (смеясь): У тебя славный шут, Герцог.
ГЕРЦОГ: А разве мой повар хуже?
КНЯЗЬ: И повар у тебя… славный, что говорить!
ГЕРЦОГ (к Шуту): Что скажешь, Шут? Хорош ли наш повар?
ШУТ: Повар?.. (Нюхает объедки.) Хорош. Лучше и быть не может. Ещё чуть-чуть лучше, – и станет совсем плохо. Прикажете позвать?
КНЯЗЬ: Да, прикажем.
ГЕРЦОГ: Позови. Твоё здоровье, Князь.
КНЯЗЬ: Твоё здоровье, Герцог. (Пьют.)
Шут убегает и возвращается с куклой-Карликом на блюде.
ШУТ (вбегая): Семьдесят пятое кушанье – самого господина Якоба – к столу!
ГЕРЦОГ (хохоча): Ну как?
КНЯЗЬ: Хорош, право слово. (К Якобу.) Ты, стало быть, господин Якоб?
ГЕРЦОГ: Я зову его Карлик Нос.
КНЯЗЬ: Карлик Нос? Браво! Ты, Карлик Нос, неплохой повар. За две недели ты приготовил столько отличных кушаний. Но почему до сих пор ты ни разу не угостил нас королём всех блюд – паштетом «Сюзерен»?
ГЕРЦОГ: Паштет «Сюзерен»? Я никогда о таком не слыхал. В чём дело, Нос?
ШУТ (пообщавшись с куклой): Он говорит, что приберёг его к прощальному ужину.
ГЕРЦОГ: Ах приберёг! Пусть лучше побережёт свою голову. Он приготовит его к завтраку, любезный Князь.
КНЯЗЬ: Сомневаюсь, что ему это удастся. Для паштета «Сюзерен» нужна травка вкусночиха, а её запаха я не заметил ни в одном из поданных блюд. Должно быть, эта травка не растёт в ваших краях.
ГЕРЦОГ: А где ж она растёт?
КНЯЗЬ: В наших краях растёт.
ГЕРЦОГ: В ваших растёт, а в наших не растёт?
КНЯЗЬ: В наших растёт, а в ваших – не растёт. (Пьёт.)
ГЕРЦОГ: Если карлик не приготовит этот паштет к завтраку, я прикажу подать к столу его собственную голову!
ШУТ: А я бы предпочёл головку сыра или, на худой конец, головку лука…
ГЕРЦОГ: Пошёл прочь, дурак! (Уходит.)
ШУТ: Прочь так прочь, я не прочь.
КНЯЗЬ (уходя): У нас растёт, а у вас не растёт.
Звучит музыка. Шут танцует, сперва грустно, потом – всё беззаботнее. Артисты возвращаются уже без масок с куклами Карлика и Гусыни.
ОН (Якоб): О судьба, судьба! За что же ты так преследуешь меня? Сперва превратила в урода, разлучила с любимой матушкой – мало тебе этого. Все надо мной издеваются, смеются – и это ещё не всё. Завтра Герцог, которому я так старался угодить, прикажет отрубить мне голову и на блюде поднесёт её Князю вместо паштета «Сюзерен». А я действительно не знаю, как готовить этот дьявольский паштет. Проклятая ведьма этому меня не научила. Ох, попадись она мне сейчас!..
СТАРУХА (появляется): Опять ты не думаешь, о чём говоришь.
ЯКОБ (вскакивает на ноги): Ведьма!
СТАРУХА: Однажды ты уже был наказан за свою болтливость. Но ты ничего не понял. Я ведь не только проучила тебя за дерзость, я наградила тебя редким даром, ты стал великим поваром. Но разве ты оценил мой подарок? Нет, куда там! – ты бранишь меня из-за какого-то паштета.
ЯКОБ: Этот «какой-то паштет» будет стоить мне головы!
СТАРУХА: Да уж, велика цена! Дрянная голова. Глупая голова. Разве такая догадается, что я пришла помочь…
ЯКОБ: Ты – помочь?
СТАРУХА: Да. Я приходила и раньше, но ты не узнал меня.
Гусыня жалобно кричит, волнуется.
А вот гусочка сразу признала хозяйку. (Преображаясь в Птичницу.) Купите гусочку, сударь!..
ЯКОБ: Так это ты?..
СТАРУХА: Да, да… Не волнуйся, твоя матушка уже здорова. А вот ты… Лихт унд шаттен, дункельграу!… Разве ты забыл, что лучшие паштеты готовят из гусиной печени?
ЯКОБ (послушно): Я помню, но травка вкусночиха?..
СТАРУХА: Не знаю, не знаю… В каждом княжестве травки зовутся по-своему. Но неужели твой нос, твой удивительный, замечательный нос не поможет тебе найти то, что надо? (Достаёт нож.) Зарежь гусыню! Скорее зарежь гусыню, и нос сам подскажет, какой травки недостаёт. Зарежь гусыню!
Якоб, как зачарованный, берёт нож, подходит к корзине, но вдруг резко поворачивается к Старухе.
ЯКОБ: Нет! Я не верю тебе, ведьма. Ты снова морочишь меня. Убирайся прочь! (Замахивается на Старуху ножом.)
СТАРУХА (отступая): Как знаешь. Может, паштет из твоей головы окажется вкуснее, чем из гусиной печени. Как знаешь. (Исчезает.)
ГУСЫНЯ: Не верь колдунье. Она хочет погубить нас обоих.
ЯКОБ (удивлённо): Кто ты?.. Ведь ты же не простая гусыня – я вижу…
ГУСЫНЯ: Я – Мими, дочь волшебника Веттербока. Злая ведьма похитила меня и превратила в гусыню. Назло отцу она была бы рада убить меня, но по законам волшебства сама не может сделать этого.
ЯКОБ: Не бойся, Мими, я не стану её помощником. Но кто теперь поможет нам?
ГУСЫНЯ: Мы сами поможем друг другу.
ЯКОБ: Как?
ГУСЫНЯ: Главное – не терять времени. Иди за мной. (Уходят.)
Артисты под музыку меняют декорацию. Они делают это осторожно, как бы на ощупь, потому что вокруг как бы совсем темно.
ШУТ: Где это мы?.. А?.. Какие вы несообразительные! Это же герцогский парк. А это что? Это – деревья, каштаны. А вокруг – ночь. Поняли? То-то! (Убегает.)
Артисты берут кукол и так же осторожно продолжают «ночной» разговор.
ОНА (Гусыня): Вкусночиха должна расти здесь, под старыми каштанами. Мне о ней отец рассказывал.
ОН (Якоб): Как же мы увидим её в такой темноте?
ГУСЫНЯ: Когда расцветёт, тогда увидим.
ЯКОБ: А вдруг она действительно у нас не растёт?
ГУСЫНЯ: Всё может быть. (Бьют часы.)
ЯКОБ: Это часы на ратушной башне. Полночь... Может, лучше убежать куда-нибудь подальше?
ГУСЫНЯ: Куда? Герцог всё равно тебя найдёт.
С двенадцатым ударом колокола по всей поляне начинают расцветать волшебные цветы.
ЯКОБ: Смотри, Мими!
ГУСЫНЯ: Это она! Это и есть травка-вкусночиха!
ЯКОБ: Как красиво! А какой запах… Какой знакомый запах… Запах…
Карлик превращается в юношу, похожего на мальчика Якоба, но повзрослевшего на семь лет.
ЯКОБ: Что произошло? Куда пропал мой нос? И пальцы мои перестали быть похожими на паучьи лапы…
ГУСЫНЯ: Значит, ведьма заколдовала тебя этой самой травкой вкусночихой. Ты нашёл её, и колдовство потеряло силу.
ЯКОБ: А ведьма осталась с носом!
Неожиданно появляется Старуха, злобно шипя и размахивая руками.
СТАРУХА: Жалкие, ничтожные букашки! Повыше, пониже, с носами, без носов, – какая разница! Всё равно, все вы – карлики, мелочь в моей великой войне с магом Веттербоком. С восходом солнца – таков уговор! – один из нас должен признать себя побеждённым. Но это буду не я, потому что дочь Веттербока – в моих руках!
Старуха хватает Гусыню, та жалобно кричит и хлопает крыльями.
ЯКОБ (бросается к Старухе): Ведьма! Отпусти Мими!
СТАРУХА (смеётся): За всё в жизни надо платить. Или ты забыл об этом? (Небо на горизонте начинает светлеть.) Вот, солнце уже восходит…
ЯКОБ: Пускай я останусь уродом, пускай навсегда…
СТАРУХА: Не та цена! Ну, солнце, скорее подымайся!..
Появляется Актриса в костюме Веттербока. Фея дрожит от страха.
Ах! Веттербок!..
ВЕТТЕРБОК: Да, это Веттербок!
Ты думала, конечно, что к восходу
Я опоздаю. Думала, что дочь
Я не сумею отыскать и, значит,
Признать я должен буду пораженье.
Коварная! Как ты посмела дочь
Мою похитить?
СТАРУХА: Что ты, Веттербок!
Ведь это – шутка! Посмотри – она
Цела и невредима…
Достаёт из-под плаща Гусыню и отдаёт в руки Веттербока.
ВЕТТЕРБОК: Кройтервайс!
Довольно шуток. Ты в своём коварстве
Границ не знаешь. До восхода солнца
За всё то зло, что сделала ты людям,
С тобой я рассчитаюсь.
СТАРУХА: Нет! Не надо!
Позволь мне только…
ВЕТТЕРБОК: Аллос, магнус, фур!
Веттербок направляет магический луч на Старуху, и она с криками проклятья исчезает в клубах ядовитого дыма. Чихая и маша руками, появляется Шут. Когда дым рассеивается, все видят, что Гусыня превратилась в прекрасную белокурую девушку.
ШУТ: Вот эта шутка мне по душе! (Замечает девушку.) А это кто?
МИМИ: Я – Мими, дочь волшебника Веттербока.
ЯКОБ: Мими!
МИМИ: Якоб!
ШУТ: Довольно! Больше колдовством
Пугать друг друга мы не будем.
Мы кончим дело торжеством
На радость добрым, честным людям.
Артисты кланяются с куклами, потом – без кукол. Занавес.
К О Н Е Ц
2016 г.