Н

Буря на море. Кораблекрушение. Крики команд перемежаются с мольбами о помощи и треском рушащихся мачт.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

На берегу моря лежит Гулливер, не подающий никаких признаков жизни. Появляется лилипут. Он идёт медленно, иногда останавливаясь, глаза его обращены к небу: он сочиняет стихи.

ПОЭТ: На небе высоком… На небе высоком… солнце и луна. На небе высоком солнце и луна. Да, именно так. Хорошо. На небе высоком солнце и луна. Солнце одиноко… Да, это рифма: высоком – одиноко. Солнце одиноко… Солнце одиноко… Теперь нужна рифма на «луна». На небе высоком солнце и луна. Солнце одиноко…

ДЕВУШКА (незаметно давно наблюдавшая за Поэтом): …и луна одна.

ПОЭТ (вздрагивает от неожиданности): А! Что?.. Это ты… Ты что-то сказала?

ДЕВУШКА: Я подсказала тебе рифму: и луна одна.

Читая стихи, Поэт наталкивается на сапог Гулливера, оглядывает сначала его, а потом уже и всю невероятно большую фигуру и, наконец осознав, что это такое, в ужасе кричит не своим голосом. Девушка вторит ему. На крик появляется ещё один лилипут. Он вооружён, вероятно, это офицер береговой охраны.

Поэт вместе с девушкой пытаются что-то сказать, но не могут произнести ни слова. Ещё раз взглянув на великана, опять издают вопль и в ужасе убегают. Стражник в недоумении смотрит им вслед, а потом оглядывается, пытаясь понять, что привело лилипутов в такое смятение. Гулливер так велик, что рассмотреть его можно только по частям и только после этого понять, что перед тобой – человек-гора. Осознав это, Стражник тоже приходит в ужас, но, совладав с собой, трубит в сигнальный рожок.

Повсюду начинают мигать сигнальные огни, раздаётся вой сирены, и берег заполняется толпой лилипутов, которые, облепив Гулливера, как муравьи, связывают его бесчисленными канатами, после чего исчезают.

Стражник дозором обходит Гулливера, то скрываясь за ним, то снова появляясь. Когда Стражник уходит, из-за камня появляются любопытные Поэт и Девушка.

ПОЭТ: Ты когда-нибудь видела такое чудовище?

ПОЭТ: Каких только гадов в море не водится! Один другого страшнее.

ПОЭТ: Умер?.. Зачем же было тратить столько канатов, чтобы его привязывать?

ДЕВУШКА: Это нас не касается. Не нашего ума дело.

Появляется Стражник. Лилипуты прячутся, но потом снова высовываются из-за камня, когда Стражник удаляется.

ДЕВУШКА: Может и спит, почём я знаю. Что ты ко мне пристал?

Гулливер просыпается, пробует подняться, но верёвки не дают ему пошевелиться.

ПОЭТ: Смотри, смотри, он проснулся. Ишь, хочет встать. Ха-ха-ха! Не тут-то было! Попался, голубчик!

СТРАЖ (снова появляется): Прочь, прочь! Не смейте близко подходить. Чего вы тут не видели?

СТРАЖ: Ничего интересного – человек как человек, только большой. Прочь!

Лилипуты прячутся за камень, но с уходом Стражника опять появляются.

ГУЛЛИВЕР: Что за чертовщина! Кто же меня так опутал? – ни рукой, ни ногой не шевельнуть.

ДЕВУШКА: Не шуми. Смотри, какой он здоровый. Порвёт канаты, – тогда нам несдобровать.

ГУЛЛИВЕР: Будто слышу какие-то голоса, а никого нет. Может, это сон?..

СТРАЖ (появляется взволнованный): Прочь, прочь, я сказал! Сейчас сюда сам Император пожалует. Прочь!

Стражник прогоняет зевак. В сопровождении конных рыцарей и министров появляется Император.

АДМИРАЛ: Прошу, ваше величество. Вот он – человек-гора.

ЛИЛИПУТЫ (из-за кустов): Да здравствует Император!

ИМПЕРАТОР: О! Невероятно! Неужели это чудовище в самом деле вышло из моря?

СОВЕТНИК: Но где же тогда плавники и жабры? Нет, скорее всего, оно свалилось с луны.

ИМПЕРАТОР: Опять ты со мной споришь, Советник! Как ты посмел сказать мне «нет»?!

СОВЕТНИК: Но, ваше величество, посмотрите сами…

КАЗНАЧЕЙ: Будьте осторожны, ваше величество. Разумеется, он связан и, так сказать, привязан, но…

АДМИРАЛ: Никаких «но». Канаты надёжны, безопасности Императора ничто не угрожает.

Привлечённый голосами, Гулливер сделал попытку повернуться. Лилипуты в испуге невольно попятились. Гулливер по-прежнему не понимает, кому принадлежат голоса.

ГУЛЛИВЕР: Кто здесь? Это вы связали меня? А ну-ка живо снимите с меня эти верёвки!

АДМИРАЛ (к Гулливеру): Как смеешь ты, невежа, обращаться к Императору в таком тоне?

ГУЛЛИВЕР: К Императору? Но я не вижу здесь никакого Императора. Я только слышу чей-то противный писк.

АДМИРАЛ: Гвардейцы! заставьте немедленно замолчать этого наглеца!

Конные гвардейцы, вооружённые копьями, наскакивают на Гулливера, колют его во все места, которых им удаётся достичь. Самые храбрые из них оказались даже у него на груди и копьями дотянулись до носа. Гулливер чихает, – всадники разлетаются в разные стороны. Верёвки лопаются. Министры в ужасе разбегаются. Гулливер садится и, разминая затёкшие члены, оглядывается, замечает Императора и его свиту. Пауза.

ГУЛЛИВЕР: Да, это действительно похоже на сон… Куда я попал?.. Кто вы?

ИМПЕРАТОР (дрожа от страха, но пытаясь выглядеть достойно): Мы – Гольбасто Момарен Эвлем Гердайло Шефин Молли Олли Гой, могущественный Император великой Лилипутии, отрада и ужас Вселенной, самый мудрый, самый сильный и самый высокий из всех царей мира, чьи ноги упираются в сердце земли, а голова достигает солнца, чей взгляд приводит в трепет всех…

ГУЛЛИВЕР (не скрывая улыбки по поводу высокопарного стиля): Простите, ваше величество, что я вас перебиваю, но и услышанного мною достаточно, чтобы понять, сколь высокой чести я удостоен и как я должен быть счастлив, случайно оказавшись в вашей прекрасной стране.

ИМПЕРАТОР: Да, наша страна, великая Лилипутия, столь же прекрасна, сколь и гостеприимна. Мы рады всякому, кто прибыл к нам с добрыми намерениями. Но если…

ГУЛЛИВЕР: Поверьте, ваше величество, что я не собираюсь причинять вам никакого зла. В моей стране не принято обижать маленьких.

ГУЛЛИВЕР: Простите, ваше величество. Я не хотел…

ИМПЕРАТОР: Ты хотел сказать, что прибыл из страны великанов?

ГУЛЛИВЕР: Нет, нет. Мы вовсе не считаем себя великанами. Я прибыл из Англии и когда-нибудь непременно туда вернусь. Там живут нормальные люди…

ГУЛЛИВЕР: Простите… Я хотел сказать обычные, то есть похожие на меня.

ИМПЕРАТОР: Всё это очень странно. Любому известно, что народ Лилипутии отличается большим ростом, а я – Гольбасто Момарен Эвлем Гердайло Шефин Молли Олли Гой – самый сильный и самый высокий из всех царей мира. Но я готов признать тебя своим подданным, если, разумеется, ты этого хочешь, или казнить, если…

ГУЛЛИВЕР (улыбаясь): Нет, нет, за что же меня казнить? Лучше прикажите меня накормить – у вашего нового подданного три дня не было ни крошки во рту.

КАЗНАЧЕЙ: Накормить! Страшно подумать, сколько может съесть такой подданный. Никакой казны не хватит.

СОВЕТНИК: Но зато от такого большого человека может быть большая польза.

ИМПЕРАТОР: Польза? Сейчас мы это проверим. Эй, человек-гора, скажи: с твоей вершины виден край света?

ГУЛЛИВЕР (смеётся): Нет, мне не виден даже край океана.

ГУЛЛИВЕР (смотрит в подзорную трубу): Но недалеко отсюда я вижу остров.

ГУЛЛИВЕР: У его причалов множество кораблей, малюсеньких, как игрушечные. Но с парусами, с пушками – всё как полагается. Сколько же их? – один, два, три…

АДМИРАЛ (шёпотом): Государь, это же государственная тайна!

ГУЛЛИВЕР: По палубам бегают крохотные человечки…

ИМПЕРАТОР: Ты можешь меня поднять, чтобы я сам всё это увидел?

Гулливер поднимает Императора на ладони, тот невольно вскрикивает.

КАЗНАЧЕЙ: Осторожнее! В твоих руках жизнь Императора!

ИМПЕРАТОР: Теперь никто не усомнится в том, что я – самый высокий Император в мире! Я вижу блефускуанцев как на ладони! (Гулливер подносит Императору подзорную трубу). Ой! Они приближаются! Тревога!

ГУЛЛИВЕР: Не волнуйтесь, ваше величество, – это всего лишь оптический обман.

ГУЛЛИВЕР: В подзорной трубе увеличительное стекло.

Император несколько раз с любопытством смотрит на остров то в трубу, то без трубы.

ИМПЕРАТОР: Великолепно! (Гулливер опускает Императора на землю). Мой Советник прав, польза – очевидна. Придётся тебя накормить.

ИМПЕРАТОР: Ничего, великая Лилипутия от этого не обеднеет. Казначей, прикажи позаботиться об обеде для… Как, кстати, тебя зовут?

ГУЛЛИВЕР: Меня зовут Гулливер, Лемюэль Гулливер.

ИМПЕРАТОР: Для нашего гостя Лемюэля Гулливера.

КАЗНАЧЕЙ: Слушаюсь. (Уходя). Хорошо, если новый подданный сумеет отблагодарить своего повелителя за щедрость и гостеприимство.

ГУЛЛИВЕР: Обещаю, что буду стараться, и, если сумею…

АДМИРАЛ: Обещаний мало. Верность и преданность должны быть подтверждены торжественной клятвой.

ИМПЕРАТОР: Ты должен поклясться, что не причинишь никакого вреда моему народу, и будешь беспрекословно выполнять любые мои приказания.

Гулливер принимает забавно-торжественную позу и салютует Императору выстрелом из пистолета. Оглушённые Император, Советник и Адмирал лишаются чувств. Из-за кустов с писком выскакивают и убегают лилипуты, тайно наблюдавшие за происходящим.

ГУЛЛИВЕР (дует на Императора): Ваше величество! Очнитесь!

Император и Адмирал приходят в себя. Советник остаётся лежать.

АДМИРАЛ: Позвольте, государь, сказать вам несколько слов конфиденциально.

Оба отходят в сторону и шепчутся. Гулливер с улыбкой наблюдает за ними.

ГУЛЛИВЕР: Какие забавные малыши и как важно они себя ведут: Адмирал, государь, конфиденциально!.. (Берёт в руки Советника). Тоже, наверное, важная персона. (Советник, приходя в себя, начинает икать). Простите, я не хотел вас пугать. Вот приключение, так приключение!

АДМИРАЛ: Лемюэль Гулливер! Как подданный его величества Императора великой Лилипутии ты должен немедленно показать нам всё, что хранится в твоих карманах. (К Советнику). Господин Советник, проследите за точным исполнением приказа.

ИМПЕРАТОР: Нет. Мы просто хотим убедиться, что твоя торжественная клятва выполнять наши желания – это не пустой звук.

ГУЛЛИВЕР: Неужели я так сильно вас напугал? Простите меня…

ГУЛЛИВЕР: Извольте. Подзорную трубу и пистолет я уже продемонстрировал.

АДМИРАЛ: Да, да, вполне достаточно. Что там ещё, Советник?

Гулливер вынимает из карманов и демонстрирует различные предметы, а Советник комментирует их в меру своего понимания.

СОВЕТНИК: Кусок грубого холста… Сундук с каким-то коричневым песком или опилками… Апчхи!..

Подносит открытую табакерку Императору, а затем Адмиралу. Оба начинают чихать.

ГУЛЛИВЕР: Это часы. Они говорят мне, когда пора ложиться спать, когда вставать, когда приниматься за работу.

СОВЕТНИК (прислушиваясь): Внутри кто-то стучит зубами или бьёт хвостом…

Гулливер открывает крышку часов, и они начинают играть незамысловатую мелодию. Это сразу разряжает обстановку, умилённые лилипуты начинают подпевать и приплясывать.

АДМИРАЛ: Ничего себе обыкновенный! – почти с меня ростом.

ГУЛЛИВЕР: А уж гребешок, надеюсь, вы сами узнали.

СОВЕТНИК: Да, ваше величество. Содержимое карманов исчерпано.

АДМИРАЛ: Ха-ха-ха! Исчерпано! Придумает же: исчерпано! Ха-ха-ха!

ИМПЕРАТОР: Пистолет и нож отправить в арсенал.

ИМПЕРАТОР: Остальное можешь оставить при себе. Разрешаю.

Появляются подводы, груженные мешками и бочками. За ними следом – удручённый Казначей.

ГУЛЛИВЕР: Я вижу, вашим подданным неплохо живётся!

КАЗНАЧЕЙ: До вашего появления еды хватало на всех.

СОВЕТНИК: Не обращай внимания на этого жадину.

ПОЭТ (выходя из-за кустов): Ваше величество! Позвольте мне прочитать стихи в честь нашего дорогого гостя.

ИМПЕРАТОР: Это, Гулливер, мой придворный поэт. Иногда я позволяю ему развлекать нас во время обеда. (Поэту.) Читай.

ГУЛЛИВЕР (смеётся): Браво! От этих стихов мой аппетит разыгрался ещё сильнее.

Гулливер берёт с подводы один из мешков и достаёт из него содержимое.

Какой странный цыплёнок – с четырьмя ногами.

ГУЛЛИВЕР: Корова? (Съедает её в несколько укусов). А это – хлеб?

Гулливер съедает сразу несколько караваев и берёт с подводы бочонок. Казначей с ужасом наблюдает за происходящим.

ГУЛЛИВЕР: О! В славной Лилипутии славное вино. За здоровье вашего Императорского величества и за всех милых, добрых жителей вашей страны! (Выпивает бочонок).

ПОЭТ: Смотрите, смотрите, он выпил целую бочку!

АДМИРАЛ: Славный малый! С таким мы одолеем всех наших врагов.

ГУЛЛИВЕР: Как? У вас есть враги? Не может этого быть!

СОВЕТНИК: Да, к несчастью мы постоянно находимся в состоянии войны с нашими соседями, жителями острова Блефуску.

АДМИРАЛ: К несчастью?! Вот сказал, так сказал! Война – какое ж это несчастье?

ГУЛЛИВЕР: Это действительно очень печально. И чем же провинились эти самые блефуски, или блефускцы – я не знаю, как правильно? Они показались мне такими забавными.

ИМПЕРАТОР: Эти блефускуанцы укрывают у себя на острове сбежавших от нас тупоконечников.

ИМПЕРАТОР: Да, тех, кто отказывается разбивать за завтраком яйца с острого конца, как у нас принято уже более ста лет. Эти упрямцы разбивают их с тупого.

КАЗНАЧЕЙ: Потому что они – тупоголовые! Ха-ха-ха!

ИМПЕРАТОР: За неподчинение закону мы их наказываем.

СОВЕТНИК: Что же тут смешного, господа? Это ужасно, ужасно…

ГУЛЛИВЕР: Возможно ли воевать из-за выеденного яйца?!

ИМПЕРАТОР: Каждая великая страна, милый Гулливер, дорожит своими традициями. Мы воюем уже много лет. Но теперь с твоей помощью наконец одолеем врага. Ты ещё не забыл о своей клятве? Итак, ты сейчас же отправишься на остров Блефуску и приведёшь к нам сюда все вражеские корабли.

АДМИРАЛ: Ведь такому великану, как ты, – море по колено! Верно?.. Что ты молчишь?

КАЗНАЧЕЙ: Поешь ещё, если хочешь, а потом пойди и докажи, что ты умеешь быть благодарным.

АДМИРАЛ: Тогда нечего рассиживаться – марш вперёд и без победы не возвращайся!

Гулливер, досадливо качая головой, встаёт и уходит. Император и придворные смотрят ему вслед.

АДМИРАЛ: Теперь дрожите, тупоголовые блефускуанцы!

Поэта прогоняют. Пауза. Все лилипуты смотрят в сторону моря.

СОВЕТНИК: Он же принёс торжественную клятву…

АДМИРАЛ: Если вернётся, мы его наградим, а потом посадим на цепь, чтобы он знал своё место и не разглашал государственные тайны.

КАЗНАЧЕЙ: Вы видели сколько он ест? За какой-нибудь месяц он проест всю нашу казну.

АДМИРАЛ: Зато мы будем самыми сильными. Мы завоюем не только остров Блефуску.

КАЗНАЧЕЙ: Если до этого сами не умрём с голоду.

КАЗНАЧЕЙ: Пусть он поможет нам одолеть блефускуанцев, а потом мы его убьём.

КАЗНАЧЕЙ: Адмирал тебе объяснит, в каком. Ха-ха-ха!

ИМПЕРАТОР: Убьём… Может, это и разумно. Иметь таких подданных… как-то страшновато. Хи-хи-хи…

СОВЕТНИК: Ах, нет, нет, это ужасно! За что? И зачем? От него может быть много пользы. Он такой сильный, он поможет нам строить города и дороги.

ИМПЕРАТОР: Ты опять осмелился сказать «нет» Императору?

АДМИРАЛ: По-моему, ваш Советник, государь, – тайный тупоконечник.

СОВЕТНИК: Нет, нет, что вы! То есть, да, да, то есть, я со всеми вами согласен, но…

Со стороны моря появляется Гулливер, ведущий за собой связку блефусских кораблей.

АДМИРАЛ: Слава Гулливеру, отважному покорителю Блефуску!

Все, включая лилипутов в кустах, кричат «Виват!»

ГУЛЛИВЕР: Я выполнил ваш приказ. А вы, небось, боялись, что я могу не вернуться?

ИМПЕРАТОР: Ах, полно, милый Гулливер! Мы все сразу поверили в тебя.

ИМПЕРАТОР: Но почему на кораблях я не вижу команды? Где блефускуанцы?

ГУЛЛИВЕР: Я их отпустил. Вернее, они сами убежали, как только меня увидели.

СОВЕТНИК: Представляю, как они, бедняжки, испугались!

ГУЛЛИВЕР: Послушайте, Адмирал! Зачем же рубить головы? Разве я не привёз вам победу? Чего вам ещё не хватает?

ИМПЕРАТОР: Казначей! А ты знаешь, чего нам ещё не хватает?

ИМПЕРАТОР: Нет, братец. Нам не хватает торжества по случаю славной победы. Придётся тебе раскошелиться, ха-ха-ха! Сегодня вечером мы устроим во дворце пир. Да здравствует наш герой Лемюэль Гулливер!

АДМИРАЛ: Да здравствует наш великий Император Молли Олли Гой! Виват!

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Торжество в Императорском дворце. Император с придворными сидят за накрытым столом. Гулливер лежит на дворцовой террасе, облокотившись на балюстраду, так что видны только его локти и голова. Музыканты играют, танцовщицы исполняют некий экзотический танец. Пара лилипутов наблюдает за происходящим, расположившись на плечах Гулливера.

ИМПЕРАТОР: Эти пролазы уже взобрались к тебе на плечи! Если так пойдёт и дальше, скоро они сядут тебе на шею.

Министры угодливо смеются шутке императора.

ПОЭТ: Мы счастливы с этого высокого места лицезреть своего Императора.

ДЕВУШКА: Да здравствует великий Император Молли Олли Гой!..

ИМПЕРАТОР: Никакого спасения от этой всенародной любви. Кстати, эта лилипуточка, Гулливер, очень мило поёт. Хочешь послушать?

ПОЭТ: Не угодно ли вашему величеству услышать песню, которую мы сочинили сегодня ночью?

Девушка поёт. Поэт аккомпанирует ей на лютне.

ПОЭТ: Это всё, что я успел сочинить. Летние ночи так коротки, ваше величество! К завтрашнему вечеру я непременно придумаю продолжение.

ИМПЕРАТОР: Бездельники! За что я вас кормлю?! Ты придумаешь продолжение к утру, иначе его вообще никогда не будет, и эта короткая ночь станет для тебя последней.

ДЕВУШКА: Простите его, государь. Это я во всём виновата: я плохо помогала моему другу. Завтра мы обязательно…

Поэт и Девушка уходят. Праздник продолжается: музыканты играют, танцовщицы танцуют.

ГУЛЛИВЕР: О да, господин Император. Но с высоты моего положения не всегда бывает просто разглядеть всю хитрость его устройства.

ИМПЕРАТОР: Ха-ха-ха! Высота положения! Ха-ха-ха! (Министры подхихикивают.) Не надо путать положения с ростом: твой рост действительно огромен, но по положению, дорогой Гулливер, ты ниже любого из здесь присутствующих.

ИМПЕРАТОР: И я не понял, о какой хитрости ты говоришь? Ты намекаешь на хитрость моих министров?

ГУЛЛИВЕР: Нет, нет, такого у меня и в мыслях не было. Я просто неудачно выразился: надо было сказать не хитрость, а тонкость.

ИМПЕРАТОР: Тонкость? Разве мои министры не достаточно упитанны? Ты посмотри на Казначея. Готов спорить, в твоей Англии нет таких толстяков.

ГУЛЛИВЕР: В том-то и хитрость, что тонкость ваших министров очень удачно сочетается с их пышностью.

ИМПЕРАТОР: Ты, Гулливер, шутник! Тонкость – пышность!

АДМИРАЛ: Советник, ты можешь мне объяснить, о чём они говорят?

СОВЕТНИК: Нет, Адмирал, я затрудняюсь перевести эту игру слов на ваш военный язык.

АДМИРАЛ: Казначей, а ты можешь мне объяснить, что хотел сказать Советник?

КАЗНАЧЕЙ: Как всегда, что-нибудь очень умное, а получилось, как всегда, наоборот.

ИМПЕРАТОР: Весёлые у меня министры. А ты, Гулливер, почему-то кажешься мне грустным. Или я ошибаюсь?

ГУЛЛИВЕР: Нет, государь, Вы правы. Мне грустно, когда я думаю о своей родной Англии. Буря забросила меня на этот очаровательный остров, в вашу милую Лилипутию. Я рад тому, что познакомился с вами. Вы все такие славные, весёлые. Но мой корабль разбился, и теперь неизвестно, как и когда я возвращусь домой.

ИМПЕРАТОР: Не знаю, что хорошего есть в твоей Англии, но таких министров, как у меня, там точно нет. Сейчас я тебя развеселю. Эй, министры!

АДМИРАЛ, КАЗНАЧЕЙ и СОВЕТНИК: Мы здесь, ваше величество!

ИМПЕРАТОР: Покажите-ка нам, на что вы способны, а мы поглядим и решим, какой награды каждый из вас достоин.

АДМИРАЛ, КАЗНАЧЕЙ и СОВЕТНИК: Почтём за честь, государь!

Слуги натягивают канат. Министры забираются на него и, стараясь спихнуть друг друга, демонстрируют искусство канатоходцев, ловко при этом подпрыгивая и даже кувыркаясь*). Слуги, музыканты и все прочие лилипуты превращаются в активных болельщиков. Гулливер от души смеётся.

СОВЕТНИК: Государь! Вы видите, как высоко я подпрыгиваю? Гоп-ля! Гоп-ля!

ИМПЕРАТОР (Гулливеру): Какой он смешной! Я так и зову его: Гоп-ля-ля.

АДМИРАЛ (спихивая Советника): Допрыгался, голубчик! (Марширует на канате.) Ать-два! Ать-два! Прошу обратить внимание на мою решительность и непреклонность! Ать-два!

ГУЛЛИВЕР: Признаюсь, ни при одном дворе мне не приходилось видеть, чтобы достоинства министров определялись таким способом! Браво!

Неожиданно Казначей сталкивает Адмирала и демонстрирует на канате чудеса ловкости, раскачиваясь лёжа, стоя на руках и даже на носу. Император не скрывает своего одобрения.

ИМПЕРАТОР: Молодец! За что я люблю своего Казначея, так это за его ловкость. Если бы не эти штуки, – давно бы отрубил ему голову.

Казначей делает головокружительное сальто и легко спрыгивает с каната.

Браво, Казначей! Сегодня ты заслужил самую высокую награду – Синюю нитку через плечо.

Под торжественную музыку лилипуты выносят Синюю нитку и награждают ей Казначея.

КАЗНАЧЕЙ: Благодарю, государь. Для вас я готов кувыркаться с утра до вечера.

СОВЕТНИК: А я, ваше величество, готов даже ночью делать всё, что вам понравится. (К Гулливеру.) Вы заметили, как высоко я сегодня подпрыгивал?

ГУЛЛИВЕР: Разве можно было этого не заметить! Я просто в восторге от вашего искусства.

ИМПЕРАТОР: Раз ты так понравился нашему славному герою, награждаю тебя красной ниткой.

Происходит торжественное награждение Советника.

Разве я не заслужил красной нитки? Разве я подпрыгивал ниже этого выскочки?

ИМПЕРАТОР: Возьми себя в руки, Адмирал! Если будешь кричать при Императоре, останешься вообще без нитки.

АДМИРАЛ (растерянно): Я – без нитки?.. Какой позор… Адмирал – без нитки…

ГУЛЛИВЕР: Простите его, ваше величество. Видите, как он переживает.

ИМПЕРАТОР (Адмиралу): Скажи спасибо Гулливеру. Так уж и быть, зелёной ниткой я тебя награжу.

Удручённому Адмиралу вручают зелёную нитку.

ИМПЕРАТОР: А теперь догадайтесь, кого я удостою сегодня самой большой награды?

СОВЕТНИК (неуверенно): Может быть, Гулливера?

ИМПЕРАТОР: Ну разумеется, Гулливера. Нашего славного героя, отважного победителя блефусского флота я награждаю всеми тремя нитками сразу – синей, красной и зелёной!

КАЗНАЧЕЙ (ворчит): Сразу тремя нитками… Разве такое возможно? Сразу тремя?..

ИМПЕРАТОР: Вот теперь, Гулливер, твоё положение при дворе будет соответствовать твоему росту.

ГУЛЛИВЕР: Я с гордостью принимаю эту высокую награду и хочу выпить за великую Лилипутию. Пусть у неё никогда не будет врагов, а только одни друзья.

Все шумно пьют, кричат «Виват, Гулливер!», «За великую Лилипутию!» и т.п.

Ваше величество! Позвольте мне в этот торжественный момент обратиться к вам с маленькой просьбой.

ИМПЕРАТОР: Надеюсь, твоя просьба не будет слишком нескромной?

ГУЛЛИВЕР: Ваше величество! Пожалуйста, простите бедного придворного поэта и его подругу. Мне так понравилась их песня!

ИМПЕРАТОР: Ха-ха-ха! И это всё? О поэте можешь не волноваться: он уже привык к моим шуткам и к утру непременно что-нибудь да сочинит.

СОВЕТНИК: За здоровье нашего большого друга Лемюэля Гулливера!

СОВЕТНИК: За то, чтобы у Лилипутии никогда больше не было врагов!

ИМПЕРАТОР: Для этого нужен сущий пустяк. Наш друг Гулливер, отдохнув денёк-другой, должен ещё раз прогуляться на остров Блефуску и вернуть домой в Лилипутию всех беглецов-тупоконечников.

АДМИРАЛ: И мы наконец отрубим их тупые головы.

СОВЕТНИК: Нет, нет, как раз наоборот – нужно всех их простить, и тогда начнётся новая жизнь!

СОВЕТНИК: Нет, нет, господа, я не шпион, я не тупоконечник, я вообще не ем яиц…

АДМИРАЛ: То-то он сегодня так старательно подпрыгивал! Но нас не проведёшь. Смерть предателю!

АДМИРАЛ: Снимай красную нитку, изменник! (Начинается драка).

ГУЛЛИВЕР: Опомнитесь! Что вы делаете? Господин Советник прав – нельзя убивать людей из-за выеденного яйца.

КАЗНАЧЕЙ (Гулливеру): А! Так ты отказываешься выполнить приказ нашего Императора? Ты защищаешь изменника?! (Императору). Это мятеж, государь! Такого прощать нельзя!

ИМПЕРАТОР: О чём ты говоришь, Казначей!? Гулливер – наш друг и герой. Среди нас нет врагов, я в этом уверен. Просто сегодня был трудный день, и мы все немного утомились. Пора отдохнуть. Спокойной ночи, Гулливер. О делах мы поговорим завтра.

Гулливер уходит. Слуги опускают полог, отделяющий террасу от дворцового зала, тушат светильники. Все прислушиваются к шагам уходящего Гулливера.

ИМПЕРАТОР: Повеселились и хватит. Пора заняться государственными делами. (Советнику). Всё ещё дрожишь, попрыгун? Скажи спасибо Гулливеру, – если б не он, остался б ты теперь не только без красной нитки, но и без головы. Верно, Адмирал?

АДМИРАЛ: Я и сейчас готов проткнуть насквозь этого выскочку, этот мыльный пузырь.

ИМПЕРАТОР: Не стоит, пусть ещё попрыгает. У него это хорошо получается. Другой вопрос – как поступить с его защитником, с этим новым героем, с этим человеком-горой?

КАЗНАЧЕЙ: Горы тем и хороши, что их не надо кормить. Если ж какая-нибудь гора оживает и начинает съедать по несколько коров зараз, то лучше её снова сделать мёртвой. Таково моё мнение.

АДМИРАЛ: Я согласен с Казначеем. Пользы от этой горы меньше, чем хлопот. Для рядового он слишком велик. А какой чин ещё я могу присвоить этому заносчивому новобранцу? Может, его отравить?

СОВЕТНИК: Ну вот опять… Я не знаю, право… А польза? Он мог бы стать, к примеру, скороходом или переносить тяжёлые камни…

АДМИРАЛ: Для пользы дела вас обоих надо бы поджарить на одной сковородке!

ИМПЕРАТОР: С Советником трудно не согласиться: ведь вы же, министры, не станете таскать тяжёлые камни? Ха-ха-ха! (Все смеются). Поэтому я решил подарить жизнь моему новому подданному.

ИМПЕРАТОР: Однако за непослушание я должен его наказать. Пусть он таскает камни и совершает новые подвиги, но мы выколем ему оба глаза. (Все ошеломлены). Это не лишит его силы и даже прибавит храбрости, – ведь человек, который не видит опасности, ничего на свете не боится. Верно, Адмирал?

АДМИРАЛ: Верно, как и всё, что говорит Император.

ИМПЕРАТОР: А что скажешь ты, Казначей, о моём решении?

КАЗНАЧЕЙ: Мудрость, смелость и доброта! – вот что я скажу. А я-то предлагал убить Гулливера! О, как я был не прав! О, как я был жесток! О!..

ИМПЕРАТОР: Ну, будет, будет. Что молчишь, Советник? Ты же знаешь, как я дорожу твоими советами. Говори.

СОВЕТНИК (растерянно): Не могу… У меня нет слов, государь… Как же так?.. Нет… Нет!..

АДМИРАЛ: Шпион! Удивляюсь вашей доброте, государь. И для такого… вы не пожалели красной нитки! Да на этой нитке его бы и повесить!

ИМПЕРАТОР (Советнику): Пора, пора, голубчик, тебя наказать.

СОВЕТНИК (от испуга начинает икать): Госуда… ик… Ваше вели… ик Я… ик… Я… ик… Я… ик… ик… ик…

ИМПЕРАТОР (Советнику): Что ж ты, милый так испугался? Я ж не злодей какой-нибудь. Дам тебе поручение, – хорошо выполнишь, так и прощу.

ИМПЕРАТОР: Вот и хорошо. Как наказать Гулливера, мы уже решили. Решили все вместе, а сделать это доверяем тебе одному. Понял? (Советник икает). Ты только случайно не скажи «нет», это меня очень огорчит. Ну, хватит икать-то. Пойди, выпей чего-нибудь и сделай, о чём тебя просят. Утром придёшь и всё расскажешь. Всё. Спокойной ночи.

Император удаляется, сопровождаемый Казначеем и Адмиралом. Советник, продолжая икать, уходит в другую сторону. Из-за колоны появляются Поэт и Девушка.

ПОЭТ: Нет, нет, нас это не касается, не нашего ума дело.

ПОЭТ: А может, это только шутка, ведь наш император такой…

ДЕВУШКА: О чём ты говоришь?! Ты ведь и сам в это не веришь.

ПОЭТ: Бежим, пока нас никто здесь не заметил.

Снова берег моря. Гулливер сидит на берегу. Над ним звёздное небо. Ярко светит луна.

ГУЛЛИВЕР (смотрит на небо): И над моей родной Англией такие же звёзды, такая же луна… Если б я сейчас оказался дома и рассказал бы о том, где я был и что видел, – никто бы мне не поверил. Подумали б, что сумасшедший. Сначала я и сам глазам своим не поверил, – все такие малюсенькие! А они-то, бедняги, как, наверное, напугались, когда меня увидели! Человек-гора! Да я и сам всё время боюсь, как бы кого случайно не раздавить. Пригласить бы их в гости в Англию… Только вот как мне самому туда вернуться? – ни плыть не на чем, ни дороги не знаю… (Укладывается). А они такие забавные, такие важные…

Гулливер от неожиданности вскакивает, думая, что, ложась, придавил лилипута. Осматривается.

ГУЛЛИВЕР: А, это вы, сочинители. Что, не спится?

ПОЭТ: Какой тут сон. Сейчас как услышишь, – сразу проснёшься.

ГУЛЛИВЕР: Всё, я уже спать расхотел. Что же такое вы слышали?

ПОЭТ: А то, что тебе глаза собираются выколоть.

ГУЛЛИВЕР (смеётся): Где же вы такое слышали?

ПОЭТ: Сам император приказал. А исполнять будет этот, который прыгал. Гоп-ля-ля.

ПОЭТ: Выколет, тогда узнаешь. (Оглядывается). Всё. Мы уходим.

Лилипуты уходят, опасливо озираясь. Гулливер остаётся один.

ГУЛЛИВЕР: Сначала не верил своим глазам, а теперь ушам не верю. Как? Такие смешные, такие безобидные человечки, – и такое коварство!.. А Император? – он был со мной так любезен, и вдруг – выколоть глаза! За что? За то, что я заступился за бедных упрямцев, которые не хотят разбивать яйца с острого конца. Смешно!

ГУЛЛИВЕР: Вы пришли сказать, что это была шутка?

ДЕВУШКА: Нет. Мы хотим сообщить тебе одну тайну.

ДЕВУШКА: То была плохая тайна, а эта – хорошая.

ПОЭТ: Тут рядом, недалеко, море прибило к берегу плавучий остров.

ПОЭТ: Да. А потом мы подумали, что это не остров…

ГУЛЛИВЕР (взволнованно): Лодка! Да если это правда, я вас… я вас…

ДЕВУШКА: Нам очень хочется посмотреть на твою Англию.

ГУЛЛИВЕР: Сперва посмотрим, лодка ли это и можно ли на ней плыть. Лодка!..

Гулливер и лилипуты стремительно уходят. Облако закрывает луну, становится темнее. На сцене, крадучись, появляется Советник.

СОВЕТНИК: Ой, как страшно, как страшно… Ноги трясутся, зубы стучат. Как же я?.. Как же я?.. А вдруг он почувствует, прежде чем я?.. Ой, как страшно… А вдруг он обо всём догадается, до того как… Ой… Ой… Вон он, лежит, не шевелится. Спит или нет?.. Как страшно…

Луна выходит из-за облака, и Советник видит, что принял куст за спящего Гулливера.

Ой! Это же куст! А где же Гулливер? Куда он мог деться? Сбежал?! Неужели мне так повезло? Теперь я пойду к Императору и скажу, что Гулливер сбежал. Я же не виноват, что он сбежал. Я первым сообщу об этом, и Император простит меня. Но, может, он не сбежал?..

Раздаётся гулкий плеск вёсел, и на простор моря выплывает огромная лодка. В ней – Гулливер с двумя лилипутами. Увидав лодку, Советник начинает радостно подпрыгивать.

К О Н Е Ц

*) В зависимости от системы используемых кукол канат может быть заменён шаром и т.п., равно как и вместо танцев по желанию постановщиков в представление могут быть введены акробатические или иные цирковые номера.

Н.Шувалов

ГУЛЛИВЕР В СТРАНЕ ЛИЛИПУТОВ

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

К О Н Е Ц