КАРКАРА
- фея, живущая неизвестно где
Р.Богуцкий, Н.Шувалов
АХ, МОЙ МИЛЫЙ АВГУСТИН !
Игра воображения в 2-х действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
АВГУСТИН - старый сказочник
ФЕНИСА - фея, живущая в часах
ПАВИЯ - фея, живущая в цветах
ЭНИДА - фея по прозвищу Фея-Кофея
КАРКАРА
- фея, живущая неизвестно где
КОРОЛЬ
КОРОЛЕВА - лоскутные куклы
ПРИНЦ
ПРИНЦЕССА, она же кукла МАРГАРИТА
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Песня – пролог
Скрип-скрип скрипят ступени,
Лунный зайчик спит в углу.
Притаилась ночь на сцене,
Спят бумажные сирени,
И загадочные тени
Дремлют, лёжа на полу.
Шур-шур шуршат афиши,
Как песок под башмаком.
Тихий шорох еле слышен:
Будто что-то роют мыши
Или кто-то тихо дышит
Где-то рядом с чердаком.
Куда мы с вами попали? Сразу и не догадаешься: то ли это комната, заваленная множеством всевозможных вещей, то ли чердак, приспособленный под жильё. Скорее всего, это мансарда, т.е. и комната, и чердак одновременно; мансарда, глядящая окнами, а точнее – маленькими окошками, прямо в небо. Заметьте, что и окошки здесь необычные - они как бы одновременно и на стене, и на потолке, да и потолок – не потолок, а, скорее, кусочек крыши. В окошко заглядывает луна, и звёзды кажутся совсем близкими, будто лампочки на новогодней ёлке. И каждому, кто здесь оказался – как мы с вами, – сразу же становится ясным – хотя и неизвестно почему,– что он попал в очень добрую сказку, а ничего злого здесь просто и быть не может.
Приглядитесь: какие забавные, нарядные фигурки примостились тут и там – кто на куче книг, кто на шкатулке под абажуром старинной лампы. А вы заметили трёх юных красавиц возле фарфоровой вазы с пышным букетом сирени? Они и сами чем-то напоминают цветы. И не случайно: это же феи – Фениса, Павия и Энида. Но почему они так неподвижны и почему молчат, будто куклы?
ФЕНИСА (вдруг рассмеялась весело и звонко, как колокольчик): Ха-ха-ха-ха! Я больше не могу! Ха-ха-ха!
ЭНИДА: А! Фениса проиграла! Фениса проиграла!
ПАВИЯ: С тебя фант, Фениса.
ФЕНИСА: Ах, я так старалась! Я крепилась из последних сил. Нет, молчанка – это невероятно трудная игра, я всегда в неё проигрываю. Сколько раз говорила себе: Фениса, помолчи хотя бы самую малость. Одну минуточку мне ещё удавалось…
ПАВИЯ и ЭНИДА (хором): Фениса, помолчи хотя бы самую малость! (И все вместе заливаются весёлым смехом.)
ФЕНИСА: Вот уж нет уж, мои дорогие. И не просите. У меня от молчания даже коленки начинают болеть, как у прикованных к каменной стене.
ЭНИДА: Какой ужас!
ПАВИЯ: Что ты выдумываешь, Фениса? Как ты можешь знать, что у прикованных к стене болят коленки? Разве тебя приковывали?
ФЕНИСА: У тебя, Павия, совершенно нет воображения.
ПАВИЯ: Неужели?
ФЕНИСА: Да, да, да, да, да! А мне, например, ничего не стоит представить себя кем угодно. Иногда мне кажется, что я – золотая пыль в солнечном луче, и меня много-много-много…
ПАВИЯ: Ха! Представляю!..
ФЕНИСА: А иногда – будто я совсем маленькая рыбка в быстрой реке, а за мной гонится большущая рыбища и вот-вот проглотит.
ЭНИДА: Ах, ужас какой!
ФЕНИСА (смеётся): Испугалась, трусиха?
Вдруг в мансарде потемнело, послышалось хлопанье крыльев, и от стены к стене пролетела большая серая птица. Феи испуганно притаились.
ПАВИЯ (после паузы): Вот к чему приводят болтовня и невоздержанное воображение.
ЭНИДА: Это она, Павия. Я боюсь…
ФЕНИСА: Эх ты! Испугалась старой…
ПАВИЯ: Тссс… Лучше не называть её по имени. Подальше от беды.
ФЕНИСА: Не очень-то страшно! Что уж вы все так боитесь этой…
ПАВИЯ: Фениса! В жизни не встречала такой болтливой феи. Не зря старый Августин прозвал тебя Сорокой.
ФЕНИСА: Во-первых, он прозвал меня не Сорокой, а Кукушкой за то, что я живу в часах.
ПАВИЯ: А во-вторых, он прозвал тебя не просто Кукушкой, а Кукушкой-Болтушкой за то, что ты всё время трещишь, как сорока.
ФЕНИСА: Да, да, да, да. да! А тебя, если не ошибаюсь, он прозвал Мадам за то, что ты слишком важничаешь.
ПАВИЯ: Ну, знаешь ли!.. Сегодня ты ещё болтливее, чем обычно.
И опять неожиданно потемнело, и та же серая птица, шумно махая крыльями, пролетела от стены к стене.
ЭНИДА: Вот опять…
ФЕНИСА: Что ей от нас нужно?
ПАВИЯ: Видать, задумала что-то недоброе.
ЭНИДА: А вы только помогаете ей своими ссорами. Как вам не стыдно! (Отлетела в сторону и отвернулась.)
ФЕНИСА: Что ты, Энида, разве мы ссоримся? Это так, от скуки... С тех пор, как старый Августин перестал сочинять сказки…
ПАВИЯ: Вовсе он их не сочинял. Они снились ему по ночам.
ФЕНИСА: Какая разница? Будто сочинять – это хуже, чем видеть во сне. Конечно, у кого нет воображения, тот ничего не может сочинить…
ЭНИДА (с укором): Опять!.. Опять ты, Фениса…
ПАВИЯ: Просто раньше он верил в чудеса, а теперь Королева ему запретила.
ФЕНИСА: Королева! (Подлетела к кукле Королеве, сидящей на спинке дивана.) Удивительно: сам же смастерил этих лоскутных уродцев, а теперь слушается их во всём, как ребёнок.
ПАВИЯ: Старый – что малый.
ЭНИДА: Это теперь он стал старым…
Энида вспорхнула и подлетела к кушетке, которую до сих пор мы совсем не замечали, потому что и в самом деле она совершенно ничем не замечательна, если не считать спящего на ней человека. Но человека мы тоже не замечали, потому что он с головой укрылся тёмным пушистым пледом, и заметить его не очень-то просто.
ЭНИДА: Это теперь он стал старым, а когда-то он был просто Августин. Милый Августин. И мы все так его любили…
ФЕНИСА: Да, да, да, да, да! Особенно крошка Энида. Она всегда за ним подсматривала из-за кофейной мельницы.
ЭНИДА: Неправда!
ПАВИЯ: Правда, правда. Так оно и было: я пряталась среди сиреневых лепестков, а ты – за кофейной мельницей.
ФЕНИСА: Фея-Кофея! Ха-ха-ха!
ЭНИДА: Что такое!?
ФЕНИСА: Разве ты забыла, как прозвал тебя Августин? – Фея-Кофея. (Смеётся вместе с Павией.)
ЭНИДА: Что вы такое говорите? Как вам не стыдно?!
ФЕНИСА и ПАВИЯ (весело дразнят Эниду): Фея-Кофея! Фея-Кофея!..
ЭНИДА: Перестаньте! Какие вы… Какие вы… (и заплакала.)
ПАВИЯ: Ну вот уж и слёзы… Только этого не хватало!
И снова зловеще прошумели крылья.
ФЕНИСА (она искренне огорчена слезами Эниды, подлетает к ней, пытается успокоить): Энида, голубушка, прости, мы не хотели…
ПАВИЯ: Я бы сказала, для феи это как-то даже…
ФЕНИСА (к Эниде): Не обижайся, ведь у каждой из нас есть прозвище.
ЭНИДА (сквозь слёзы): Я не на это… Мне обидно, что все мы разучились быть добрыми. Как скучно…
ФЕНИСА: Энида! Ведь за мной фант – я проиграла в молчанку. Проси чего хочешь – я исполню любое твоё желание.
ПАВИЯ: Боюсь, что это не поможет. Нужна сказка. Мы, феи, не можем без сказок. Скука не покинет нас, пока Августин…
Августин потянулся во сне, плед зашевелился и уполз в уголок кушетки.
ЭНИДА: Просыпается.
ПАВИЯ (ворчливо): Ну вот, дошумелись, разбудили. Таратутти! Таратутти!..
Феи вспорхнули и разлетелись, каждая в свой укромный уголок, а Августин ещё раз потянулся и открыл глаза. Потом спустил ноги с кушетки и, как бы боясь окончательно проснуться, медленно оглядел своё жилище. За окном уже светает.
АВГУСТИН: Что же это мне такое приснилось? Пока спал, было всё так ясно, будто наяву. А вот проснулся – и всё улетело куда-то, будто много лет прошло… Много лет… (Взял в руки одну из кукол, оглядел и поставил на прежнее место.) Много лет назад жил-был Король, который страсть как любил наряды, все свои деньги на них тратил… (Взял другую куклу.) Потом он женился, и теперь уже Королева тратила деньги на наряды. И был у них Принц… Давно, кстати, его не видел… Ваше высочество!.. Иногда я перестаю понимать, что со мной во сне происходит, а что на самом деле. (Подходит к букету, нюхает.) Ах… Во сне тоже пахло сиренью… Но ведь спал-то я на самом деле? Или это мне только показалось? Нет, конечно, на самом деле.
Так, разговаривая то с куклами, то с самим собой, Августин старательно, хотя и не очень аккуратно складывает плед, оправляет на себе халат, опять нюхает сирень.
И как это я заснул, даже не заметил? Должно быть, уже поздно. А может, это утро?.. Всё перепуталось: утро – вечер, сон – явь… (Заметил что-то под столом, нагнулся и достал куклу Принца в плаще и в шляпе с плюмажем.) О! Ваше высочество! Я-то всё думал, куда наш милый Принц подевался? Совсем пропали. Совсем… Но вы молодцом: плащ, шляпа, шпага – не иначе, из далёкого путешествия. Печальный что-то, молчаливый. Уж не влюбились ли? Видать, устали с дороги. Не угодно ли чашечку кофе? (Усадил Принца поудобнее.) Надеюсь, ваши батюшка с матушкой не откажут мне в удовольствии и тоже составят компанию. (Усаживает вокруг кофейного прибора Короля и Королеву.) Вот, ваши величества, садитесь поудобнее. Рады, небось, что сынок нашёлся? Я ведь видел, как вы переживали. Ещё бы – единственный сын и вдруг исчез неизвестно куда!
Король с Королевой и Принц сидят молча и неподвижно. А что в этом странного: куклы – они и есть куклы. Августин взял кофейную мельницу, а за ней – ах! – фея Энида.
О! Милая Энида! Доброе утро, или добрый вечер – я уж и не знаю. Очень рад вас видеть.
ЭНИДА: Простите, если помешала. Я здесь совершенно случайно.
АВГУСТИН: Нет, что вы, что вы! Я действительно очень рад. Никто не умеет лучше вас по-настоящему варить чёрный кофе, и если вы не откажетесь…
ЭНИДА: Ах, мой милый Августин! О чём вы говорите?!
АВГУСТИН (к Королю и Королеве): Вы ведь, ваши величества, знакомы с моей старинной подругой феей Энидой?
Августин закрутил ручку кофейной мельницы, как будто это и не мельница вовсе, а старая шарманка. Зёрна затрещали на жерновах, будто музыка заиграла.
АВГУСТИН: Что-то, милая Энида, вы совсем забыли старика. И подруг ваших давно не видно. Бывало, вместе мы пили кофе чуть не каждое утро, и вы гадали мне на кофейной гуще. А потом, помните, какие сказки мы сочиняли? А теперь…
ЭНИДА: Мне кажется, всё дело в том, милый Августин, что вы перестали верить в чудеса. А феям, согласитесь, это очень обидно.
КОРОЛЕВА (оживая): Ах, помилуйте, моя дорогая! Какие чудеса? Я удивляюсь, что вы так увлечены всеми этими пустяками. (К Августину) Или я не права?
АВГУСТИН (смущённо): Что вы, ваше величество. Конечно, чудеса – это пустяки.
ЭНИДА (Августину): Как же можно без чудес? Вы же Сказочник!
КОРОЛЕВА: Очень просто? Сказки – это сказки, а чудеса – это пфф! – пустой звук. Я не ошибаюсь?
АВГУСТИН: Да, да. Я совершенно с вами согласен: чудеса – это пфф! И больше ничего.
КОРОЛЕВА: Никаких чудес, одни чудачества и причуды. Я так от этого устала.
КОРОЛЬ (ему тоже захотелось поддержать беседу): А мне всегда казалось, что сказка – это уже чудо, особенно если это хорошая сказка.
ЭНИДА: Ага! Король на моей стороне! Спасибо, ваше величество. Браво! (Засвистел кофейник.) Кофе готов.
АВГУСТИН: Если хотите знать, господа, то единственное настоящее чудо на свете – это кофе, который готовит несравненная Энида.
Августин протянул руку, и кофейник, плавно взлетев, устремился к нему навстречу.
ЭНИДА: Вы, Августин, смеётесь, но ведь это действительно так. А то, что сирень в этом букете никогда не вянет…
ПАВИЯ (появляясь среди сиреневых веток): Разве это не чудо?
АВГУСТИН (кланяясь ей): Чудо, чудо!
ЭНИДА: И то, что время в вашем доме продолжает идти, и эти старые часы отсчитывают его, не уставая…
ФЕНИСА (появляясь в часах): Хотя вы никогда их не заводите…
ЭНИДА: Это тоже чудо.
АВГУСТИН (кланяясь и ей): Чудо, чудо!
ФЕНИСА: Да уж, милый Августин.
ПАВИЯ: И не было б этих чудес, если б мы все не любили вас так нежно.
КОРОЛЬ: Ах, как всё это замечательно! И как верно: не было б чудес, если б не было любви. Мне всегда казалось, что любовь – самое удивительное и самое настоящее чудо на свете!
КОРОЛЕВА: Прекратите! Если б только можно было запретить болтать глупости, особенно – коронованным особам. О феях я уж молчу. Вы хоть понимаете, что говорите? – Настоящее чудо! Уж выберите себе что-нибудь одно – или чудо, или настоящее. А то всё перепутали! Этак выходит, что кругом – одни чудеса: кофе сварить – чудо, часы завести – чудо…
ФЕНИСА (возмущённо): Ну уж!.. (И скрылась в часах.)
ПАВИЯ: Мы здесь, кажется, не ко двору. (И тоже скрылась.)
ЭНИДА (всхлипнув, отвернулась): Ужасно…
АВГУСТИН (растерянно): Обиделись…
КОРОЛЕВА (презрительно): Нежные! (Придирчиво оглядела всё вокруг и продолжила брюзгливым тоном) Кругом чудеса, а настоящего всё меньше и меньше. Разве это настоящие кружева?
Августин почтительно поправил на Королеве помявшийся кружевной воротник, заботливо смахнул с неё пыль специальной метёлочкой и ласково улыбнулся.
АВГУСТИН: Конечно вы правы, Королева, но я старался. Будьте великодушны: я сделал вас из лучших лоскутков, какие сумел найти, и вашим украшениям, право же, позавидуют многие.
КОРОЛЕВА: Разве это настоящие бриллианты?
КОРОЛЬ: Мне всегда казалось, что твои драгоценности – подлинные.
На это Королева только фыркнула, не удостоив Короля ответом.
КОРОЛЕВА: А перья на шляпе нашего сына – это что, по-вашему?
АВГУСТИН: Что до перьев, то они, действительно, немного пообветшали за время путешествия.
И Августин взял Принца, удобно устроился с ним на кушетке и занялся его туалетом.
КОРОЛЕВА: Да, путешествие было не из лёгких. Принц объездил весь свет в поисках невесты.
АВГУСТИН: У него просто руки опустились. А одна почти оторвалась.
ЭНИДА: Какой ужас!
АВГУСТИН (смеётся): Ничего, сейчас мы её пришьём… Сейчас… (Оглядывается.)
КОРОЛЕВА: Опять ты потерял иголку? Сколько раз я тебе говорила, что иголки надо…
АВГУСТИН: Нашёл, вот она.
И, вооружившись иглой, он принялся за дело. Где-то вдали прогремел гром.
КОРОЛЕВА: Что это? Гром?
КОРОЛЬ: Гроза собирается.
КОРОЛЕВА: Вот я и говорю: наш бедный мальчик странствовал целый год…
КОРОЛЬ: А мне показалось, что прошло лет десять.
КОРОЛЕВА: Под вашей короной, дорогой мой, всё перепуталось. (Сделав глоток кофе, к Эниде.) Вы напрасно обижаетесь, моя дорогая. Кофе действительно замечательный.
ЭНИДА: Простите, ваше величество, неужели за целый год Принцу нигде не посчастливилось встретить… Ну, как бы это сказать?..
КОРОЛЕВА: Я знаю, милая, о чём вы думаете.
КОРОЛЬ: Мне кажется, что фея думает о милой, симпатичной, доброй девушке.
ЭНИДА: Конечно…
КОРОЛЕВА: Вот именно. Но Принцу нужна в жёны не просто симпатичная девушка, как вы говорите, а настоящая Принцесса. Вы согласны?
ЭНИДА: И что же, он объездил весь свет и нигде не встретил ни одной Принцессы?
КОРОЛЕВА: Принцесс-то было вволю, да были ли они настоящие?
КОРОЛЬ: Я думаю…
КОРОЛЕВА: Не надо! Не надо, ваше величество. Опять скажете какую-нибудь глупость. Тут и думать нечего: настоящая – она и есть настоящая. (Фыркнула и отвернулась.)
КОРОЛЬ: Ты права, моя дорогая: настоящая – она и есть настоящая. Мне тоже так кажется: настоящая, так настоящая… (И задремал в своём кресле.)
ЭНИДА (не обратив на это внимания): А так ли это важно, ваше величество? Помните сказку о том, как настоящая Принцесса позволила целовать себя чумазому свинопасу?.. Вы спите?..
А Августин – вы только посмотрите! – он тоже мирно посапывает с иголкой в одной руке и с Принцем в другой. Голова его склонилась на бок, а губы шепчут во сне чуть слышно? «Настоящая… настоящая...» Энида подлетела к нему тихо, как бабочка, и села на плечо.
ЭНИДА: Бедный мой, милый Августин! Он опять не заметил, как заснул. А когда засыпает Сказочник, – игрушки его тоже спят.
Ласково гладит его волосы, потом обращает внимание на кофейную чашку и подлетает к ней. Дверца в часах приоткрылась, и оттуда показалось личико хитро улыбающейся Фенисы. А из букета сирени выглянула Павия.
ФЕНИСА (громким шёпотом): Фея-Кофея!..
ЭНИДА: Ах, вы опять за своё! Взгляните только, какие страшные чёрные круги оставил кофе на его блюдце. Чувствую – это не к добру. Бедный Августин…
ПАВИЯ: Кофейная гуща – по твоей части, мы в этом мало что понимаем.
ФЕНИСА: Где уж нам уж!
ЭНИДА: Разве вы не видите, как он изменился? Скоро месяц, как он болтает о пустяках с Королём и Королевой, а сказки всё не получается.
ПАВИЯ: Что же делать? Он перестал верить в чудеса, а без чудес какие же сказки?! А без сказок…
ФЕНИСА: Да уж, что уж говорить. Скучно. Часы себе тикают, а он иголкой тыкает. Тык-тык… и заснул. (Смеётся.)
ЭНИДА: Как вы можете так?.. Какие вы бессердечные!
ПАВИЯ: Просто Августин постарел. Это для нас, фей, время почти ничего не значит, а для людей оно летит быстро, и тут уж…
ФЕНИСА: Да, да, да, тут уж вот уж!
ЭНИДА (неожиданно горячо): Фениса, твой фант! Ты обещала выполнить любое моё желание, помнишь?
ФЕНИСА: Конечно, только…
ЭНИДА: Нет, нет, не отказывайся, ты обещала. Прошу тебя, пожалуйста, я очень-очень тебя прошу…
ФЕНИСА: О чём же?
ЭНИДА: Ты живёшь в часах, а у них такие близкие отношения со временем. Попроси – пусть Августин снова станет молодым.
ФЕНИСА (помолчав): Это невозможно. Время может быстро бежать или медленно ползти, оно может даже совсем остановиться, но повернуть назад, – как говорится, вот уж нет уж.
ПАВИЯ: Да, этого просто не может быть. Что прошло, то прошло.
ЭНИДА: Нет, может! Может, может! Я знаю, что может. Это и есть настоящее чудо. (Рыдает.)
ФЕНИСА (успокаивает Эниду): Тише, Энида. Августин проснётся. Интересно, что ему снится сейчас…
ЭНИДА: Может, что-нибудь волшебное…
ПАВИЯ: Может и волшебное. Тише. Чибулетто! Чибулетто!
Феи уселись в кружок вокруг спящего Августина. В руках у Эниды появилась флейта, а у Фенисы – серебряные колокольчики. Зазвучала волшебная музыка.
ЭНИДА: А Принц? Он так и останется без Принцессы?.. А если он её найдёт?.. Всё ли будет хорошо?
Снова прогремел гром, но уже ближе. На сцене потемнело, и занавес медленно закрылся.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Мы с вами снова на чердаке или, если вам угодно, в той же, уже знакомой нам мансарде. Мы уже не чувствуем себя здесь посторонними и поэтому сразу замечаем, что на кушетке, не выпуская из рук штопальную иглу, спит старый Августин, а над ним – три феи. Вдруг снова зашумели крылья, раздался каркающий хохот.
ФЕНИСА: Полетела.
ЭНИДА: Если эта злобная, эта серая…
ПАВИЯ (испуганно): Не называй её по имени!..
ФЕНИСА: Испугались!
ЭНИДА: Я боюсь, не приснилась бы Августину страшная сказка.
ФЕНИСА: Ну уж…
ПАВИЯ: Мы не должны этого допустить.
Павия взмахнула веткой сирени, и зазвучала волшебная музыка.
Сон пушистым одеялом
Опустись, обойми.
Сон над старым и над малым,
Надо всеми людьми.
Звёздочка блестящая
Светит сквозь ресницы.
Сказка настоящая
Пусть тебе приснится.
Шёлком шитым покрывалом
Зашурши, закружи.
О забытом небывалом
Расскажи, расскажи.
Звёздочка блестящая
Светит сквозь ресницы.
Сказка настоящая
Пусть тебе приснится.
Вот бы подсмотреть, что приснилось Августину под звуки этой волшебной песни, хоть бы одним глазком! Конечно, в сказках такое случается, но, к сожалению, не всегда. А по лицу спящего Августина видно, что снится ему что-то очень приятное, ласковое и нежное.
ЭНИДА (склонившись над Августином): Улыбается!
ФЕНИСА: Улыбается, улыбается!
ПАВИЯ: Значит, ему снится добрая сказка.
ФЕНИСА: Волшебная.
ЭНИДА: Только бы он её не забыл, когда проснётся.
ПАВИЯ: Просыпается.
ФЕНИСА и ЭНИДА: Просыпается, просыпается!..
ПАВИЯ: Каричелло! Каричелло, каричелло!
Августин улыбнулся, совсем как дети улыбаются во сне, и открыл глаза. А феи упорхнули так проворно, что даже мы не успели заметить, куда они спрятались.
АВГУСТИН: Опять этот нежный запах сирени! Принцесса, вы чувствуете, как запахла сирень? Я думаю, это к дождю… А может, даже к грозе… Принцесса! Где же вы?.. (Растерянно осматривается вокруг и вдруг – рассмеялся, звонко, совсем не по-стариковски.) Ах я дуралей! Опять не заметил, как заснул. Заснул прямо с иголкой в руках. Но зато какую Принцессу я видел во сне – это же просто сказка! Как славно, что я проснулся, а она всё так и стоит перед глазами. Будто даже стала ещё живее, чем во сне. Постойте, постойте, постойте… Кого-то вы, голубушка, мне напоминаете?..
Вдруг за окном блеснула молния, загремел гром, Августин от неожиданности вздрогнул и – бывает же такое! – сразу увидел ту, кого напомнила ему Принцесса из сказочного сна. Ничем не примечательная, скромно одетая кукла тихо сидела в дальнем углу мансарды, и кому известно, сколько уже времени никто не обращал на неё внимания. Все, должно быть, давно о ней забыли.
АВГУСТИН (подходя к кукле): Маргарита! Вот кто мне сегодня приснился. А я и не знал, что ты, Маргарита, - настоящая Принцесса. Даже не догадывался. Но сны никогда не обманывают, тем более сказочные сны, не правда ли? Здравствуйте, ваше высочество. Честь имею приветствовать вас в моём скромном жилище. Хотя – что я говорю! – вы же тут живёте уже много лет, только, как говорится в сказках, инкогнито, то есть под чужим именем, так, чтобы никто не догадался, что вы – настоящая Принцесса. Правильно? Какая замечательная сказка у нас с вами получается!
ФЕНИСА (игриво выглядывая из-за часов): Милый Августин, а не найдётся ли в твоей сказке местечка для феи, живущей в старых часах?
АВГУСТИН: Конечно, найдётся!
ПАВИЯ (из-за букета): А для феи, живущей в сиреневом букете?
АВГУСТИН: И для вас, Мадам, и для крошки Эниды, умеющей гадать на кофейной гуще... Я чувствую, что она тоже где-то рядом. (Энида смущённо выглянула из-за кофейной мельницы.) Какая же сказка без вас, мои дорогие феи?!
ФЕНИСА (Эниде): Он и вправду как будто помолодел.
ЭНИДА (восторженным шёпотом): Я же говорила!
ПАВИЯ: Тише, болтушки. Ведите себя прилично.
АВГУСТИН: Я чувствую, что эта сказка обязательно должна кончиться свадьбой, а всем известно, что самые желанные гости на свадьбе – это феи со своими волшебными подарками.
ПАВИЯ: Если так, то я подарю молодым цветы, которые не вянут ни летом, ни зимой.
ФЕНИСА: А я подарю часы, которые замирают в счастливые минуты, и тогда время тянется долго-долго. А в минуты огорчения стрелки часов помчатся как угорелые. Не успеешь оглянуться – а огорчений и след простыл.
ЭНИДА: А я…
АВГУСТИН: Не спешите, мои дорогие. Всему своё время. А начинается сказка, пожалуй, так: «Жил-был Принц, и хотелось ему взять за себя тоже Принцессу, только обязательно настоящую. Вот он и объездил весь свет, а такой что-то не находилось…»
ФЕНИСА (игриво): Что ж в том удивительного, если эта Принцесса жила инкогнито на чердаке у нашего милого Августина?!
ЭНИДА: Фениса, помолчи хотя бы минуточку! (За окном вспыхивает молния и гремит гром.)
ФЕНИСА: Да, да, да, да, да, молчу.
АВГУСТИН (продолжает сказку): «Раз вечером разыгралась непогода: молния так и сверкала, гром гремел, а дождь лил как из ведра; ужас что такое! Вдруг в городские ворота постучали…»
И Августин очень серьёзно постучал кулаком по столу, как будто это и не он вовсе, а кто-то совсем другой стучит в городские ворота. Старый Король, услышав стук, проснулся и заворчал.
КОРОЛЬ: Кому не спится в такую погоду? И как громко стучит! Пойти открыть, пока он не поднял на ноги весь дворец…
КОРОЛЕВА: Пока вы соберётесь, он не только дворец – всё королевство разбудит своим стуком.
КОРОЛЬ: Иду, иду. (И пошёл отпирать ворота.) Кто там?
АВГУСТИН (держа в руках куклу Маргариту): «У ворот стояла Принцесса. Боже мой, на что она была похожа! Вода бежала с её волос и платья прямо на носки башмаков и вытекала из пяток».
ФЕНИСА: Ну уж нет! Августин, позволь мне дотронуться волшебной палочкой до этого промокшего платья и превратить его в роскошный наряд.
ПАВИЯ: Настоящая Принцесса должна была приехать в карете. Конечно, а как же иначе?! И это легко исправить: вот шляпная коробка, из неё выйдет отличный экипаж.
И фея уже занесла волшебную ветку сирени над шляпной коробкой, так что Августин едва успел её остановить.
АВГУСТИН: Стойте, подождите! Опять вы за свои чудеса.
ФЕНИСА (язвительно): Испугался Королевы.
АВГУСТИН: Ах вы, непоседы! Сказка – дело серьёзное. Раз придумал Королеву, должен ей теперь подчиняться. А вам бы только махнуть палочкой – и дело в шляпе. Всё так просто, так обычно. Разве это чудеса?
КОРОЛЕВА: Да уж, пожалуйста, мой милый, без чудес. Придумай лучше что-нибудь настоящее. (К Королю) Ваше величество, вы не заснули? Что вы уставились на ворота, как… я не знаю кто?
КОРОЛЬ: Да, дорогая, да… Кто там?
АВГУСТИН (с Маргаритой в руках): Откройте. Я – Принцесса.
КОРОЛЬ: Принцесса? (Отпирает ворота.) Принцесса, вот новость-то…
АВГУСТИН (за Маргариту): Что вы так смотрите на меня? Я действительно Принцесса, самая настоящая. А вы, я думаю, – Король. Я угадала?
КОРОЛЬ: Да, да, Король, самый настоящий. (К Королеве) Ты только посмотри, моя дорогая, – это настоящая Принцесса!
КОРОЛЕВА: Настоящая?
КОРОЛЬ: В том-то и дело!
АВГУСТИН: «Ну, уж это мы узнаем!» – подумала Королева. Не так ли, ваше величество?
КОРОЛЕВА (кокетливо засмеявшись): Тебя, брат, не проведёшь! Именно так я и подумала, но не сказала ни слова.
АВГУСТИН: Как можно, ваше величество! Разумеется – ни слова! (Продолжает рассказывать.) «И она пошла в спальню, сняла там с постели все тюфяки и подушки (при этом Августин сам расчистил место на любимой своей кушетке) и положила на доски… горошину! (Но прежде, чем положить горошину на кушетку, Августин как настоящий сказочник выдержал многозначительную паузу и всем дал рассмотреть эту горошину, хотя она была самая обыкновенная.) Поверх горошины Королева постлала двадцать тюфяков (и Августин собрал подушки со всех углов, а того, что их оказалось меньше двадцати, он будто бы не заметил; верно и нам не след обращать внимание на такие мелочи), а ещё сверху – двадцать пуховиков. (Тут уж он совсем ничего не стал класть, не сомневаясь, что все и так ему поверят.) На эту постель и уложили Принцессу на ночь». (И он уложил куклу Маргариту поверх всех подушек и заботливо укрыл её своим пледом.)
КОРОЛЬ (зевая): Какая длинная история. Что-то я не возьму в толк, куда клонит наш милый Августин.
КОРОЛЕВА: Помолчите, ваше величество. Мы же не в игрушки играем, а занимаемся важным делом.
ФЕНИСА: Энида, ты что-нибудь понимаешь в важных делах?
ЭНИДА: Нет, ничего.
ПАВИЯ: И я ничего не понимаю. Может, ты нам объяснишь, Августин, для чего понадобились двадцать тюфяков да ещё двадцать пуховиков?
КОРОЛЕВА: Это же так просто. Уж Король-то мог бы догадаться: почувствует гостья горошину – значит, она настоящая Принцесса. И никаких чудес.
ЭНИДА: И тогда Принц женится на ней?
КОРОЛЕВА: Разумеется.
ЭНИДА: А любовь? Вдруг она Принцу не понравится?
КОРОЛЕВА: Что значит, не понравится? Как это не понравится, если Принцесса настоящая?!
ЭНИДА: Какой ужас! Разве так можно?
ФЕНИСА: Вот так сказка! Видно и вправду состарился наш милый Августин, и тут уж вот уж…
ПАВИЯ: Прости, Августин, но мне что-то не хочется гулять на такой свадьбе.
КОРОЛЬ: Я тоже думаю, что сказок без любви не бывает.
КОРОЛЕВА: Ох, как я от вас устала!
ФЕНИСА: И мне не по душе такая свадьба. Я отказываюсь от твоего приглашения, Августин.
АВГУСТИН: Это очень грустно, Фениса.
ЭНИДА: И я…
АВГУСТИН: Как, и ты, крошка Кофея, хочешь отказаться…
И тут серая птица, о которой все уже забыли, со злобным смехом пронеслась от стены к стене, ударилась об пол и превратилась в отвратительную старуху с птичьим клювом вместо носа. Все так и ахнули, потому что сразу её узнали. Наверное и вы уже догадались, что это была старая, злая фея Каркара.
КАРКАРА: А я не отказываюсь от приглашения, хотя никто и не соизволил меня пригласить. Может, вы думали, что Каркара уже померла, или просто забыли обо мне?
АВГУСТИН (в растерянности): Каркара? Какая Каркара? Я не придумывал такой сказки.
КАРКАРА: Меня не надо придумывать. Я прихожу сама, когда мне захочется, и туда, куда мне захочется. И всё-таки обидно, когда про тебя забывают. Было б лучше, если б вы меня пригласили. Тем более, что подарок к свадьбе я приготовила не хуже, чем другие. Знаете, какой? – Не успеет Принцесса проснуться, как уколет себе палец и умрёт.
ЭНИДА: Какой ужас!
КОРОЛЬ: Как умрёт? Кто умрёт? Я ничего не понимаю!
АВГУСТИН: Нет, нет! Этого не может быть! Это совсем другая сказка. Не может быть…
КАРКАРА: Может, может. Всё случится именно так. Я, как-никак, настоящая фея, и моё заклинание что-нибудь да значит.
Каркара засмеялась отвратительным смехом и, неуклюже переваливаясь, скрылась в тёмном углу.
ЭНИДА: Я знала, что всё так плохо кончится. Не зря кофейная гуща растекалась чёрными кругами.
КОРОЛЕВА: Всё чудеса, чудеса! Вот вам и чудеса.
АВГУСТИН (не может прийти в себя, подходит к горе подушек, машинально поправляет плед): Умрёт… Уколет палец… С чего бы это?.. И потом – это же просто кукла. (Берёт Маргариту в руки, и вдруг… «Ах!» – вы слышали, как она вскрикнула? И Августин, разумеется, слышал, но не поверил своим ушам.) Что это? Кто это вскрикнул? Маргарита? Ах! У неё в пальце иголка… Моя штопальная игла… Как она сюда попала?..
КОРОЛЕВА: Сколько раз я тебе говорила, что с иголками…
КОРОЛЬ (отчаянно): Она умерла! Какое несчастье! Какое непоправимое горе!
ПАВИЯ: Не огорчайтесь так, ваше величество. Хоть я и не могу до конца отменить заклятие старой Каркары, но Принцесса не умрёт, а только заснёт – это в моих силах. Заснёт на сто лет.
КОРОЛЬ: На сто лет?
ПАВИЯ: Да, на сто лет. А когда пройдёт этот срок, Принц влюбится в Принцессу, поцелует её, как заведено в настоящих сказках, и тогда произойдёт чудо – Принцесса оживёт.
КОРОЛЕВА: Хорошенькое дело! А вы знаете, что будет с нами через сто лет?
АВГУСТИН (грустно): Значит, я не доживу до конца этой сказки…
ПАВИЯ: Ах, мой милый Августин! Хоть ты и не хочешь верить в чудеса, но всё-таки иногда они ещё случаются. И всё потому, что я и мои подруги, Фениса и крошка Энида, по-прежнему тебя любим. Ты тоже заснёшь на сто лет. Ведь Принцесса может испугаться, если, проснувшись, не увидит рядом знакомого человека. Спокойной ночи. Глютти! Глютти, глютти! (И она взмахнула веткой сирени.) Спокойной ночи…
И сразу глаза Августина закрылись, и сам он, как кукла на ослабленных нитях, опустился на кушетку и свернулся на ней калачиком. И Король с Королевой заснули – что им ещё оставалось, если заснул Сказочник? Не заснули только феи.
ФЕНИСА: Конечно, для фей сто лет – это не слишком большой срок. Если мы и постареем за это время, всего лишь самую малость. Но всё-таки…
ЭНИДА: Нет, нет! Даже подумать страшно, как мы проживём целых сто лет без нашего милого Августина!
ПАВИЯ: Придётся нам поскучать, моя дорогая. Ничего не поделаешь. Сказка дело серьёзное. Как любит говорить Фениса, тут уж вот уж!..
ЭНИДА: Нет! Не может этого быть. Фениса, неужели ничего нельзя придумать? Ведь у тебя такие добрые отношения с часами – попроси их поторопиться, они тебе не откажут. Пожалуйста, Фениса!
ФЕНИСА (довольно улыбаясь): Часы не нужно просить: они всё понимают с полуслова. Минута огорчения настала, и, посмотрите, – их стрелки уже бегут как угорелые!
Вы видели когда-нибудь часы, идущие со скоростью пятьдесят лет в минуту, а может, и её быстрее? Старый механизм напрягся и загудел, как настоящая машина времени. Стрелки со свистом понеслись по кругу, обгоняя друг друга, так что даже ветер поднялся на чердаке, заколыхались и ещё сильнее запахли ветки невянущей сирени.
ФЕНИСА: Десять лет уже пролетело… Двадцать…
ЭНИДА: Только бы они не сломались.
ФЕНИСА: Пятьдесят… Шестьдесят…
ПАВИЯ: Самое время совершаться чудесам.
ЭНИДА: По-моему, они уже начинаются.
ФЕНИСА: Смотрите, смотрите: Принц, кажется, уже проснулся.
ПАВИЯ: Тише, болтушки, – спугнёте чудо. Трилли! Трилли, трилли!
И феи, вспорхнув, снова попрятались по своим укромным местам, а Принц встал и огляделся вокруг. С тех пор, как мы его видели в руках старого Августина, Принц возмужал и похорошел. Он уже совсем не похож на ту смешную тряпичную куклу с оторванной рукой. Теперь перед нами настоящий сказочный Принц.
ПРИНЦ: Как сильно бьётся моё сердце! Если сию же минуту не случится чего-нибудь невероятного, оно просто разорвётся на мелкие осколки. Ах! (Это он увидел спящую Принцессу.) Вот! Случилось! Я так и знал! Какая красавица! Моё сердце забилось ещё сильнее. От такого стука она может проснуться. Отойду… (Хотел отойти, но не смог.) Нет, я не могу от неё отойти. Даже на шаг. Даже на полшага. Я даже глаз от неё не могу отвести. Сейчас я её поцелую… Нет, нет!.. Нет, да… Да! Поцелую обязательно. Я просто не могу не поцеловать её.
И Принц поцеловал Принцессу. Тут стрелки часов последний раз промчались по циферблату, честно отсчитав все положенные сто лет, часы в честь этого события пробумкали несколько раз и остановились. Августин проснулся и подозрительно покосился сперва на гору подушек с лежащей на них куклой Маргаритой, а потом – на остановившиеся часы.
АВГУСТИН: Как сразу тихо делается, когда останавливаются часы. (Подошёл к часам, хотел их завести.) Э! Вот беда – сломались. Пружина лопнула, и стрелка погнулась – видать, отходили свой век
ПРИНЦЕССА (проснулась и села на пуховиках – она тоже заметно изменилась): Ах, Принц, спасибо, что вы меня разбудили. Бог знает, что у меня была за постель! Я лежала на чём-то таком твёрдом, что у меня всё тело теперь в синяках. Просто ужас!
АВГУСТИН: Вот и разберись тут: где сон, где явь, где чудо, а где сказка… (Достал из-под подушек горошину.) А она-таки почувствовала горошину через сорок тюфяков и пуховиков!
КОРОЛЕВА: Такой деликатной особой могла быть только настоящая Принцесса. Или я не права?
КОРОЛЬ: Я и говорил, что она настоящая.
ФЕНИСА: И свадьба будет настоящая.
ПАВИЯ: И сказка настоящая.
ЭНИДА: И любовь настоящая.
АВГУСТИН (бережно положил горошину на блюдце, надел очки, раскрыл толстую тетрадь и аккуратно записал): «А горошину отправили в кунсткамеру; там она и лежит до сих пор, если только никто не украл».
К О Н Е Ц
1988 – 89 г.